Уинстон Грэхем - Белла

Раздался стук в парадную дверь. Валентин провел посетителей в большую гостиную в боковом крыле. Батто громко вопил. Чертов шимпанзе, подумал он, прямо как сторожевой пес.

Валентин медленно спустился по лестнице с бутылкой бренди в руках и пока что пустым бокалом. Последние недели Батто вел себя беспокойно, бился о стены, рвал в клочья вещи. Наверное, достиг возраста, когда нужна самка.

— Добрый день, отец.

Гости кучковались у длинного окна в георгианском стиле. Одна Селина надела темно-зеленый наряд, а остальные были в черном: черные сюртуки и жилеты, черные шейные платки и черные панталоны. Будто на поминки пришли.

— Туман вас не напугал?

— На южном побережье солнечно, — коротко ответил Джордж. Он заметил бутылку в руке Валентина, пустой бокал, нарочитую любезность в вымученной улыбке. — Ты получил письмо?

— Да, — дружелюбно ответил Валентин. — Иначе я бы не ждал тебя, верно?

Джордж сказал это, просто чтобы начать разговор, и разозлился, услышав в ответ остроумную реплику.

— Садитесь, — махнул бутылкой Валентин. — Селина, добро пожаловать. Пожалуйста, займи кресло за своей спиной. Ты ведь знаешь, какое оно удобное. Помню, когда ты носила Джорджи, то говорила, что оно поддерживает тебе спину.

Селина с прямой осанкой, как у гвардейца, села на краешек кресла.

— Где Джорджи?

— Неподалеку. Рад сообщить, что с ним все хорошо.

— Твой отец скажет тебе...

— Что именно?

— Что я пришла забрать Джорджи домой.

Валентин улыбнулся.

— Он и так дома.

— Ты знаешь, о чем я. Ко мне домой.

— Твой дом здесь.

Валентин потянул шнурок звонка, и вошел смуглый, низколобый слуга со сломанным носом, он принес поднос.

— Благодарю, Хамфрис. Поставь поднос. Они сами себя обслужат. — Он обратился к гостям: — Отличный бренди, привезенный из Ирландии на прошлой неделе. Скоро придет Доусон с горячим шоколадом и печеньем, если желаете чего-нибудь посущественней. А, вот и он. А также Дэвид Лейк. Заходи, Дэвид. Пожалуйста, познакомься с теми, с кем еще не имел чести познакомиться.

Все официально представились.

— Батто расшумелся, — заметил Дэвид, потирая руки.

В этом неприветливом обществе он выглядел толстяком.

— Отсюда его почти не слышно.

— Ему хочется к нам, повеселиться, — сказал Валентин. — Он обожает знакомиться с новыми людьми. Но не всегда равнодушен к чужим лошадям.

— Этот дом, как вы заметили, Трембат, совершенно непригоден для воспитания впечатлительного ребенка. Эта огромная обезьяна...

— Да, сэр Джордж.

— Вздор, — сказал Валентин. — Батто совершенно безобидный и обожает твоего внука. Если говорить о содержании подобного животного, то напомню, твоя жена, леди Харриет, держит двух огромных догов, они разгуливают по дому и находятся рядом с твоими детьми. А наш сосед, старик Хью Бодруган из Уэрри-хауса, завел целый зверинец. И вспомни также о лорде Байроне, кузене Кьюби Полдарк, хотя она не придает значения родству. Байрон держит волка, медведя, обезьяну, попугая и ворона. Даже твой шурин, герцог Лидс, любит сов...

— И они превращают дом в бордель? — спросил Джордж.

— Насчет Байрона не знаю, но... — Валентин замолк и огляделся. — Давай-ка, Дэвид, проверим, кто здесь живет? Ты знаешь всех обитателей этого дома, как и я. Сообщи сэру Джорджу.

Дэвид вытянул руку и стал считать по пальцам.

— Ты, Валентин. И я. Мне здесь слишком нравится и не хочется уезжать. Еще Полли Стивенс. Джорджи. И слуги. Доусон ведь здесь ночует? Тогда всего пять: старушка миссис Крэддок, два близнеца, одна горничная, Хамфрис и Доусон. Нет, шесть. Итого десять человек.

— А шлюхи?

— Увы, ни одной. Ты всех их бросил в июле. Помнишь, мы отлично проводили время. Но теперь мы начали с чистого листа, верно, старина? Точнее, ты начал. Сказал, что они тебе наскучили.

— Все верно, — согласился Валентин, долил остатки бренди в бокал и поставил бутылку на каминную полку рядом с другими пустыми бокалами, ожидающими пополнения. — Совокупление — очень странная штуковина. Полагаю, вы все это заметили. Уж мужчины точно. Включая тебя, отец.

Джордж вперился в него взглядом и похлопал хлыстом по панталонам, словно с удовольствием бы огрел сына.

— Главное в половом акте, — продолжил Валентин, — его добиться. Я всегда это утверждал, так что в этом нет ничего нового. Мы с женой много раз этим занимались до свадьбы, задолго до кончины ее престарелого супруга. В те времена в наших отношениях большую роль играл запрет и риск. Это добавляло в блюдо остроты. Даже сейчас я вижу определенное сопротивление в ее поведении, только непонятно, притворяется она или нет, что меня еще сильнее привлекает. А также из-за ее сходства с моей матерью. Или вы так не считаете, сэр Джордж?

Джордж снова промолчал. Трембат вытащил блокнот и стал делать заметки.

— Когда она ушла от меня вместе с нашим мальчиком, я искренне надеялся, что она вернется, ведь я всегда хотел, чтобы она стала моей женой. Что касается тех девиц из Труро и Редрата, и даже из Сент-Остелла, то их открытые рты и раздвинутые ноги мало привлекают. Они словно предлагали мне одну только неподвижную плоть. Господи, как они мне все в итоге надоели!

— Не знаю, пьяный ты или трезвый, — заговорил Джордж, — но подобная непристойная речь может слетать с уст только развратника и распутника, совершенно неприемлемое поведение, если выступаешь отцом ребенка, которому еще не исполнилось и двух лет...

— Я не выступаю отцом, — прервал его Валентин. — Я и есть отец! В моем отцовстве нет ни малейшего сомнения!

Джордж громко засопел.

— Без оскорблений ты не можешь. Понятно, почему твоя жена, хорошо воспитанная и приличная женщина, больше не желает жить в одном доме с тобой...

Послышался стук в дверь, зашел Хамфрис и шепнул что-то Валентину.

— Разумеется, — сказал Валентин. — Какое удивительное совпадение! Пригласи его.

— Слушаюсь, сэр, — слуга вернулся к двери и распахнул ее. — Сэр Росс Полдарк, — произнес он, когда вошел высокий мужчина.

Хамфрис вышел и быстро закрыл дверь, словно оставил за своей спиной пороховую дорожку.

Проблема с Батто заключалась не в том, что ему нужна была самка (само собой, он сразу ощутит потребность, если узнает, что таковая существует), а в том, что ему не хватало физических нагрузок и интересных занятий. После того как он несколько раз сбегал, хозяин построил для него загон, из которого не удрать, соорудил качели, которые Батто быстро разобрал на части; дал старое пушечное ядро, не подходящее по размеру к еще более старой пушке из заброшенной крепости рядом с Сент-Агнесс; на десятифутовых дубовых бревнах Батто точил зубы и когти; а еще устроили водную струйку, таинственно вытекающую из кирпичной стены и так же таинственно и бесследно исчезающая в щели с другой стороны. Батто не нашел ей должного применения, хотя она приходилась кстати, когда его одолевала жажда или хотелось поплескаться.