Уинстон Грэхем - Белла

— Да, столько долгих лет мы прожили. Я вот думаю, что надеть. Что-нибудь новенькое? Они очень важные люди, родители Амадоры?

— Не важнее тех, кого мы прежде встречали. Интересно, явится ли Джордж.

— Джеффри Чарльз его пригласил. Он сам сказал. Ему кажется, что леди Харриет относится к ним с большой благосклонностью.

— А Джордж — его отчим. В последнюю нашу встречу в Тренвите между нами произошла отвратительная сцена.

— Не припомню, чтобы при встрече с Джорджем в Тренвите между вами не случалось отвратительных сцен!

— Да ладно, не бойся; на этот раз мы не станем драться. Мы оба уже слишком стары и слишком осторожны.

— Уж постарайся об этом не забывать.

Демельза обрадовалась, что уклонилась от разговора про Бена. Нет причин утаивать от Росса новое увлечение Бена, но ей хотелось самой все устроить. Направлять события, чтобы Бен и Эсси познакомились поближе, а это требовало деликатности и умений. Если Росс узнает, то добрыми намерениями может случайно расстроить все планы.

Мэгги Доуз всегда говорила, что зима в Корнуолле начинается двадцать первого января. Демельза вспомнила об этом, когда двадцать первого декабря установилась спокойная погода, легкая облачность, и море словно задремало.

Пришло около пятидесяти гостей. Джеффри Чарльз, который столько лет служил в армии и долго отсутствовал в Корнуолле, не успел завести обширный круг местных знакомых, но в армии у него появились друзья из Корнуолла, и десять из них приняли приглашение. Джон Трелони из Трелона, Вел Вивиан из Трелоуоррена, Гарри Бичем из Пенгрипа и Том Грегор из Тревартеника. Джеффри Чарльз обсудил с Россом, кого из представителей корнуольских семей пригласить, и в итоге они сошлись на нескольких. Но мрачные дни, зимние дожди, слякоть на дорогах помешала гостям прибыть.

Лорд Фалмут прислал Россу дружеское письмо с просьбой передать кузену, что у него самого «чуть ли не аншлаг», и при всем желании он не может бросить гостей. Зная о жестком неприятии Фалмута любых свобод для католиков, Росс гадал, а не было ли это лишь предлогом. До него дошли слухи, что после смерти старого короля, виконт может стать графом.

За два дня до приема приехал Дрейк с любимой женой Морвенной и дочерью Лавдей, они привезли подарок для Амадоры: особое кресло-качалку из бука и ивы, искусно смастеренную Дрейком зимними вечерами. Первую он сделал для Морвенны, а потом, когда она вызвала немалое восхищение у других, для Демельзы. На следующий день он возглавил поход в более лесистую местность за Уэрри-хаусом в поисках остролиста (особенно с ягодами) и разных видов плюща, чтобы украсить дом.

Все эти деревья были низкорослыми и росли только в неглубоких долинах, защищенные от жестоких ветров, или на склонах обмелевших ручейков. Но даже посреди зимы здесь много чего имелось: россыпи цветущих примул, острые побеги нарциссов пробивались сквозь покров палой листвы и папоротников, на кривой яблоне висели остатки дикого ломоноса, и дерево напоминало пожилую даму в соболиных мехах. То тут, то там, особенно в долине Айдлесс, они обнаружили несколько веточек омелы. Их принесли домой с особой осторожностью, чтобы ягодки не осыпались.

Демельза, которая не смогла удержаться от похода, сообщила, что в Иллагане в детстве ей рассказывали, что когда-то омела была большим деревом, но поскольку из ее древесины сделали крест для Христа, то тем самым навечно обрекли дерево вести паразитическую жизнь.

Кристофер и Изабелла-Роуз приехали слишком поздно и не успели сходить в поход, но участвовали в украшении обеденного зала. Наняли небольшой музыкальный ансамбль, который за день до приема играл на балконе для проверки звучания и занимался приготовлениями. Раз за разом Белла распевала нежную трель, но старалась никому не мешать.

В поход за растениями отправились и Пол Келлоу с женой Мэри и сестрой Дейзи. Ее кашель звучал угрожающе, но Дейзи не придавала ему значения и поспевала за остальными. Жена Пола вроде бы излечилась от золотушной опухоли, так что семейство Келлоу пребывало в отличном настроении.

Прием начался в час дня, обед — в половине третьего. Пришли Дуайт и Кэролайн Энисы со своими высокими дочерями, шестнадцатилетней Софи и пятнадцатилетней Мелиорой; Филип Придо, пожелавший сопровождать Клоуэнс, которая два дня назад колесила по графству; Кьюби Полдарк с Ноэль, а Клеменс Тревэнион составила им компанию; Эммелин Тренеглос представляла своих родителей, которые предпочли горевать об утрате и лелеять обиду на всех, кто носил фамилию Полдарк.

Сеньор де Бертендона, к счастью, поправился и стоял с маленькой пухлой супругой в вестибюле, и оба приветствовали гостей, а Джеффри Чарльз представлял их. Амадора переводила для матери.

Потихоньку большая гостиная на первом этаже заполнилась людьми, гости стали перетекать в главный зал, где на столах накрыли обед. Стульев не хватало (Плейс-хаус и Мингуз-хаус из-за Агнеты были недоступны), так что Нампара, Киллуоррен и Фернмор лишились обеденных стульев и даже обычных стульев, которые могли с грехом пополам сойти за обеденные.

— В этом доме никогда не устраивали такого огромного приема, — сказал Росс Джеффри Чарльзу, — даже на свадьбу твоих родителей.

Из-за недомогания де Бертендоны у Росса не получилось познакомиться с ним раньше, а Демельза виделась только с его женой. Они поклонились друг другу, пожали руки и пробормотали приветствие на двух языках, пока Джеффри Чарльз разъяснял родственные связи. Все с улыбкой вновь поклонились и приготовились было отойти, но тут Росс наклонился и поцеловал сеньору де Бертендона.

Это ошеломило всех присутствующих, как и Демельзу, никогда не подозревавшую, что супруг способен на подобные сумасбродства.

Позднее, когда они шли обедать, Амадора перебросилась с матерью парой слов. Маленькая пухлая дама все еще выглядела слегка взволнованной.

— Какой огромный прием ты для нас устроила, Дора! — сказала она. — Но тот человек!.. Сэр Росс, так ты его назвала? Когда он наклонился ко мне, то допустил огромную вольность! Какой болван! Какие дурные манеры! Какая типичная для англичанина оплошность! И тут я посмотрела на него. Подняла взгляд еще выше. И подумала: какой мужчина, какой красавец! И у-у-у-х! У меня просто во рту пересохло! И он говорит по-португальски!

Перед тем как пойти на обед, Демельза шепнула:

— Что ж, дорогой, это первое потрясение вечера!

— Какое?

— Как ты обнимал важную даму.

— Я ее не обнимал. Всего лишь запечатлел приветственный поцелуй на ее припудренной щеке.

— Всего лишь? Мне так не показалось. Ее это ужаснуло. Как и ее мужа. Ты мог развязать войну!

— Наверное, я ее развязал.

Росс сжал ей руку.