Лев Хват - Пришедшие издалека

Начальник жестко предупредил Бьолана:

— Чтобы при сильных морозах горючее не улетучивалось, всякий раз после наполнения примусов ты будешь прочно запаивать бидоны. Не заставляй меня напоминать об этом, Уле!..

Идущий на лыжах передовым, Амундсен обернулся к товарищам и крикнул:

— Готовы?.. Фрам! Вперед!..

Но не успел он глазом моргнуть, как упряжка Хансена настигла его, произошла свалка.

— Придется мне стать замыкающим, — сказал Амундсен и прицепился веревками к саням Хасселя.

Собаки понеслись. В первый час — 10 километров, за дневной переход — больше 50! Упряжки летят стрелой, словно и нет у них тяжело нагруженных саней, за которые еще ухватился человек на длинных, почти двухметровых лыжах.

Амундсен в восторге. Конечно, он не сомневался, что собаки вполне пригодны для работы на Великом леднике, но не мечтал прокатиться к полюсу на лыжах, уцепившись за сани. Все его спутники — первоклассные каюры, но Хансен — наилучший. Животные повинуются им, а за строптивость и неподчинение получают взбучку.

Дорога хорошая, сильных морозов нет, туманы бывают редко. Миновали второй склад. В этом лагере отдыха взяли часть запасов, высушили на солнце одежду.

82-я параллель. Третий, последний склад — южный «форпост цивилизации». До полюса около 900 километров неизведанного пути. Упряжки слегка поредели: пятеро ослабевших животных убиты и оставлены в приметных местах — их мясо пойдет в пищу при возвращении; три собаки сбежали по следу обратно.

Через каждые девять километров норвежцы останавливаются, большими ножами вырезают снежные глыбы и складывают из них двухметровые гурии. Внутри оставляют записку с обозначением номера этого отличительного знака, его координат и направления, в котором надо идти к гурию, расположенному севернее. Чтобы соорудить полтораста таких вех, вырезали девять тысяч снежных кирпичей.

В графике записано: теперь каждые 110–112 километров надо оставлять немного продовольствия.

За 83-й параллелью возникла панорама горного хребта, его склоны свободны от снега, могучие вершины поднимаются до 4000 метров.

— Более прекрасного и более дикого ландшафта я никогда не видел, — сказал Амундсен. — Назовем эти горы именем нашей королевы Мод.

— Далеко ли отсюда до ледника Бирдмора? — спросил Вистинг.

— Километров четыреста. А почему это тебя интересует?

— Я подумал, что мы сближаемся с маршрутом англичан.

Начальник экспедиции недовольно засопел, но промолчал.

Сине-черную вершину, увенчанную снежной шапкой, Амундсен назвал горой Фритьофа Нансена, а другую, с длинной оголенной «крышей», — горой Петера Кристоферсена, своего земляка, живущего в Буэнос-Айресе, где его именуют доном Педро.

Пройдена 84-я параллель. Мощный хребет тянется к востоку.

— Несомненно, что эта цепь связана с горами, открытыми на Земле Виктории Джемсом Россом, а в недавние годы Скоттом и Шеклтоном по пути на юг, — сказал Амундсен. — Нам предстоят тяжелые подъемы… Вот этому леднику мы дадим имя дочери Нансена — Лив. Можно двинуться по нему, но не будем торопиться с выбором, поищем более пологий подъем.

На ночевке они услышали треск во льду, казалось, будто под палаткой идет ружейная перестрелка.

Утром Амундсен откинул капюшон спального мешка и подмигнул товарищам:

— Хорошо, что на позиции не выехала артиллерия.

— А я ночью подумал, что мне угодили в ухо, — протянул, позевывая, Бьолан.

— Ха! Подумал?! Да ведь ты своими руладами с присвистом чуть не выжил всех из палатки. У нас в Бергене одна умная старушка о таких храпунах говорила: «Свое съел, на чужое ворчит»…

15 ноября разбили лагерь у 85-й параллели, на высоте 260 метров над морем. Отыскали место, откуда начинался плавный подъем. Поужинав, недолго совещались:

— До полюса и обратно сюда тысяча сто километров, — сказал Амундсен. — Неизвестно, на каком расстоянии от нас находится плато, обнаруженное Шеклтоном. Надо быть готовым к тяжелым препятствиям. Сколько взять припасов и снаряжения? Что оставить на складе для возвращения домой? Запомните: у наших упряжек в дороге сил не прибавится.

— На длительных подъемах животные очень ослабеют, — согласился Хансен.

— Вот мои расчеты: мы захватим двухмесячный запас продовольствия и основное снаряжение, а продукты на тридцать суток и часть вещей оставим здесь. Собак сохранилось сорок две, все они пойдут до плоскогорья. Там двадцать четыре будут убиты, а восемнадцать повезут трое саней к полюсу.

— Вытянут и небольшие упряжки, ведь мы сохраним самых сильных и надежных собак, а к тому времени количество продуктов сократится, нагрузка будет меньше, — поддержал Бьолан.

— Да, вот еще: пора сменить белье, а старое вывесить, пусть проветривается несколько недель, пока мы не вернемся.

Собаки неспокойны, они чуют землю и рвутся к ней. В трех километрах поднимается вершина Бэтти, свободная от снега и кажущаяся путешественникам прекрасной, — давно уже их окружает одна только ослепительная белизна. Амундсен и Бьолан двинулись на лыжах к подножию вершины, но держатся неуверенно.

— Вот что значит долго не тренироваться, — нахмурился Амундсен. — Больше шестисот километров мы катились, ухватившись за сани, а это не ходьба…

Им хотелось почувствовать под ногами твердую почву, настоящую земную оболочку; после Мадейры они не испытывали этого ощущения. Оставив лыжи, Амундсен и Бьолан взобрались наверх, но Бэтти разочаровала их: усеянная обломками камня, вершина меньше всего годилась для прогулок людей, берегущих обувь.

Они вернулись К Амундсену подошел Хансен:

— Придется в путевых лагерях сажать на цепь всех собак, они стали чересчур жадными, пожирают кнуты, кожаные крепления лыж, обмотку саней.

— Это для них лакомство, вроде десерта…

Подъем начался. Пройдя 18 километров, отряд оказался уже в 1030 метрах над уровнем моря. Расположились на леднике среди огромных трещин. Хансен и Вистинг ушли разведать дорогу. Бьолан, превосходный лыжник, предпочел отправиться один.

Амундсен и Хассель занялись ремонтом объеденных лыжных креплений. Кто-то со свистом пронесся мимо палатки. Уле Бьолан!

— Я нашел прекраснейший спуск с перевала, — радостно сообщил он.

— Вроде такого, по которому ты сейчас слетел, словно с неба?.. То, что подходит тебе, не всегда годится для упряжек.

Вернулись двое других.

— Путь по леднику довольно крут, на небольшом расстоянии подъем достигает шестисот метров, но, думается, собаки осилят его, — сказал Хансен.

— Попытаемся сперва с одной упряжкой, — предложил Вистинг.

Понукаемые и подхлестываемые каюрами, животные втащили сани на маленькую площадку. Окуляры бинокля приблизили гору Кристоферсена и южный склон вершины Нансена; между ними уступами поднимается еще один ледник, неимоверно взгорбленный и растрескавшийся, получивший имя норвежца Акселя Хейберга. Амундсен убрал бинокль.