Лев Хват - Пришедшие издалека

Президент хлопнул ладонью по столу:

— Верно, Кон! Не зная происходящего в какой-либо части земного шара, мы задерживаем общий прогресс науки. Но не забывайте: познание тайн природы дается в упорной, неустанной борьбе и тяжких лишениях, еще многие десятилетия будут сражаться исследователи со стихиями, охраняющими загадки неведомого, и на путях к открытиям падет не один герой, бесстрашный боец науки.

Оба умолкли. Вслед за мелодичным перезвоном часы пробили пять раз. В кабинет вошел Джеркинс, неся серебряный поднос с чаем и печеньем. Скотт заметил, что хозяин слегка побледнел, на лбу выступили капельки пота.

— Разговор утомил вас, я пойду, сэр.

— А я не отпущу, сэр! — Маркем достал из сюртука батистовый платок и вытер влажный лоб, повеяло тонким ароматом. — Мы не успели обсудить важнейшее, а мой Кон собирается улизнуть. Приказываю: сидеть смирно и слушать!

— Есть, капитан! — в тон ему ответил Скотт.

— А хотели бы вы видеть меня своим капитаном, в некотором роде начальником?

— Нужно ли спрашивать! Но, простите, это, к сожалению, исключено.

— Исключено?! Вы уверены, Кон?

Скотт развел руками. Казалось бы, это намек… Нет, вздор. Хотя что-то, видно, еще недоговорено…

Лейтенант не успел спросить Маркема — тот снова заговорил о готовящихся антарктических экспедициях:

— Убежден, что исследователи вернутся из высоких широт Юга с богатыми научными трофеями. Откроют и нанесут на карту новые земли и острова, заливы и бухты, горные хребты и вершины, могучие глетчеры, отдельные участки побережья. Проведут ценные наблюдения животного и растительного мира некоторых приморских районов, разведают климат посещенных мест. Но ученые всех пяти экспедиций проникнут лишь в немногие уголки огромного континента, на котором уместились бы Соединенные Штаты и большая часть Австралии. Все же остальное еще долго будет скрыто завесой тайны.

— А какие перспективы у исследователей «Дискавери»?

— Их задачи шире, чем у остальных экспедиций, — ответил президент. — В нашей программе — зимовка за 77-й параллелью, в самом глубинном районе Антарктиды, который когда-либо был достигнут людьми, и — что представляет особый интерес — поход к Южному полюсу… Послушайте, Кон, разум приучил вас смотреть на вещи реалистически, и, полагаю, вы уловили, что я сказал о походе к полюсу, а не о достижении его. Разница существенная!..

Офицер слушал очень внимательно и сразу понял, что Маркем не оговорился. Но почему президент открыто высказывает сомнение, когда пресса заверяет, что полюс будет завоеван экспедицией «Дискавери»?

— Скажите, сэр Клементс, вы верите, что в наше время можно достигнуть Южного полюса?

— Смельчаки, которые двинутся к центру Антарктиды, конечно, сделают все, чтобы пройти до самой отдаленной точки. Но ведь дорога неведома, ездовые собаки впервые будут испытаны на ледниках, препятствия, ожидающие путешественников, также неизвестны. Надо готовиться к худшему, к самым серьезным опасностям, и я не могу скрывать своей тревоги от вас, Кон, в первую очередь от вас!

— Почему же именно от меня? — с волнением в голосе спросил лейтенант.

— Неужели еще не догадались?! На «Дискавери» пойдете вы!

Роберт Скотт привстал. Растерянно молчал, не зная, что ответить. Так неожиданно сбывается желанное?..

А президент неторопливо договорил:

— Твердо верю, что мой младший друг Кон согласится возглавить экспедицию, стать ее начальником. Жду вашего согласия. Решайтесь!

Скотт приблизился к президенту.

— Сэр, вы понимаете, что происходит в моей душе. Радость… Благодарность без меры… Но смогу ли?.. Под моим начальством будут люди с богатым жизненным опытом… Счастлив сознанием, что выбор пал на меня, рядового лейтенанта флота, но, право, я не могу…

— А я не могу и не хочу слышать лепет самоуничижения! — перебил Маркем. — Доверьтесь моему знанию человеческих характеров и выслушайте мнение о себе. Другому я не сказал бы того, что выражу вам без опаски. Вас не испортит похвала, вы из тех, кого доброе слово только воодушевляет… Умение руководить людьми, сильная воля, высокая требовательность к себе, чувство долга, справедливость, храбрость и самоотверженность — вот качества Роберта Фалькона Скотта! Мало вам этого?.. Знаю, знаю, сейчас вы скажете, что я преувеличил ваши достоинства, сошлетесь на свой возраст. Но ведь вы уже не так молоды, Кон!

— Скоро будет тридцать два года.

— Самое время браться за большое и серьезное дело… Да сядьте же, наконец, начальник антарктической экспедиции! И запоминайте. Я не допущу, чтобы вам кого-либо навязывали, вы сами подберете помощников, персонал «Дискавери». Лучшее современное оборудование заказано. У экспедиции будет все необходимое для дальнего плавания, продолжительной зимовки у южного побережья моря Росса и плодотворной научной работы. Судно должно уйти из Англии не позднее июля 1901 года — в вашем распоряжении добрых пятнадцать месяцев. В октябре или ноябре 1902 года, с приближением антарктического лета, вы с двумя-тремя товарищами двинетесь к Южному полюсу. Путь отряда пройдет через области, не виденные ни одним человеком, вы будете их первооткрывателем!

Президент встал, прошелся по кабинету, остановился перед Скоттом.

— Верю, дорогой Кон, что ваш трезвый ум возьмет верх над любым искушением и не позволит зарваться. В пути к полюсу при малейшем сомнении немедленно возвращайтесь. Если отряд проложит хотя бы первые сотни миль огромного и опасного пути, это уже победа! Знаю, вы не уроните честь нации и обогатите науку.

Скотт крепко пожал руку Маркема. А воображение уже перенесло лейтенанта на берега моря Росса. Ученый, вернувшийся в кресло, с усталой улыбкой наблюдал за Коном.

— Все же жаль, сэр Клементс, что экспедиция «Дискавери» не началась тремя годами раньше — ведь тогда мы были бы первыми зимовщиками ледникового континента…

Нетерпеливым жестом Маркем остановил офицера.

— Опять этот приоритет! Да, норвежец Борхгревинк опередил всех. Но научные исследования — не велосипедные гонки и не состязания конькобежцев, где успех определяется первенством у финиша. Допустите невероятное: в Антарктике одновременно оказалось двадцать, даже сорок экспедиций многих стран — и, заверяю вас, что каждый из их участников нашел бы там важное для науки и увлекательное занятие, причем не на годы, а на десятилетия. Не вы ли, Кон, сравнивали этот континент с бездонным колодцем, из которого только и черпай наблюдения. Какое же, спрашивается, значение придаете вы тому, что первое человеческое жилье на земле Антарктиды создал норвежский натуралист, а не англичанин, француз, русский либо немец? Я не противник соревнования исследователей различных наций, больше того, считаю это полезным для научного прогресса. Но, согласитесь, существо дела не изменится от того, что первая зимовка основана Борхгревинком, а вторая Скоттом или наоборот. Кстати, вам предстоит зимовать в сотнях миль южнее, да и задачи «Дискавери», как я уже говорил, неизмеримо обширнее, сложнее. Результаты научных работ, их полезность — вот единственный критерий!