Александр Красницкий - В пасти Дракона

— Его нет!.. Его нигде не нашли...

Почему? Где же он? Найти Сейчас же!

Но ответа не было.

— Что? Где он? Отчего мы не можем сопротивляться?

— Войска уходят... уходят сами на юг... Они не хотят биться с непобедимыми русскими.

Шоу зашатался от гнева, из груди его вырвался стон.

— О, о... сопротивление невозможно! Последняя надежда исчезла... русские победили! — и этот гордый сановник недавно ещё могущественного богдыхана зарыдал, как дитя, в порыве ужасного отчаяния.

— Я... я один... Я пойду на русских... — прохрипел он. — Я поведу солдат!

— Поздно... Из Цицикара уже собралась депутация к русскому генералу.

— Зачем? Что им надо?

— Они пойдут просить пощады у русских... и ждут только вас.

— Меня? — в голосе Шоу послышалось бешенство. — Ждут меня! Я должен идти и нести покорность врагу, против которого выступил сам! Хорошо же! Хорошо! Если так, я готов... Русские получат меня...

Бледный от отчаяния, шатаясь, бормоча бессвязные фразы, Шеу кинулся в соседний покой, где был его кабинет. Его секретарь тихо подошёл к двери и стал глядеть в дверное отверстие. Он увидел, что могущественный так ещё недавно дзянь-дзюнь дрожащими руками достал из шкафчика тончайшую золотую пластинку, быстрым движением руки поднёс её к широко раскрытому рту и что было в лёгких сил стал втягивать вместе с пластинкой воздух.

Секретарь вдруг принял необыкновенно важный вид и отошёл от двери. Прошла минута, не более. Из кабинета донёсся шум, как бы от падения чего-то тяжёлого на пол, затем послышалась какая-то возня, хрипение, и всё стихло... Тогда секретарь широко распахнул дверь и заглянул в кабинет. Бездыханный Шеу лежал на полу. Золотая пластинка перекрыла дыхательные пути, и он задохнулся...

Указанного в ультиматуме часа ещё не прошло, а к генералу Ренненкампфу явились начальник китайского штаба войск в Цицикаре и депутация от населения города.

Вес смиренно просили пощады для своего города.

— А где же дзянь-дзюнь? — спросил генерал. — Отчего же его нет с вами?

— Он не придёт, а приедет! — отвечали китайские дипломаты и повторили просьбу о пощаде.

Ренненкампф обещал пощадить город и не трогать мирного населения; в то же время он послал приказание китайским войскам, выходившим из Цицикара на юг, остановиться и сложить оружие. Но те и не подумали повиноваться. Тогда из всех орудий отряда был открыт огонь по уходившим, а три сотни казаков были отправлены наперерез отступавшим. В то же время сотне казаков Гордеева было приказано захватить переправу через реку Нонни, на которой стоит Цицикар, и ударить в тыл китайцам, отступавшим перед войсками генерала Орлова, теснившими их со стороны Якши от Хайлара.

Преследование казаков обратилось в жестокий рукопашный бой. Дорога к югу на протяжении пяти вёрст была усеяна китайскими трупами. Продолжалось преследование до тех пор, пока китайцы не обратились в беспорядочное бегство.

Торжественно вступил в Цицикар Победитель. Когда генерал Ренненкампф был у ворот города, ему встретилась простая рогожная кибитка, на облучке которой рядом с возницей сидел чиновник. Генерал велел узнать, кто едет. В кибитке оказалось хладное тело несчастного Шеу.

Жители, очевидно, хорошо знали русских. Они оставались совершенно спокойными на своих местах и встречали русских с радушием, которого и ожидать нельзя было.

И в самом деле, как иначе они могли встретить русских людей, когда те, вступив в завоёванный ими город, ни малейшей обиды не причинили его жителям? Эти страшные казаки, наводящие всюду несказанный ужас, вели себя с кротостью, привлекавшей к ним сердца населения. Назначенный русским комендантом Цицикара есаул Пешков — тот, который лет за десять до этого па своём Сером проехал из недр Приамурья всю Сибирь и европейскую Россию в Петербург, — приняв управление городом, показал китайцам, что русская справедливость одинакова и для побеждённого, и для победителя. Ни одна лавка, ни один магазин не были тронуты, ни малейшее насилие не имело места. За всё, что только брали русские у цицикарцев, они платили честными деньгами! Никакие интересы жителей не пострадали от перемены правления, напротив того, они при русских могли чувствовать себя гораздо более в безопасности, чем при своих.

Прежде, кроме чиновников дзянь-дзюня, цицикарцев грабили ещё свирепые хунхузы; теперь и на тех, и на других грабителей появилась могучая управа.

Генерал Ренненкампф не долго сидел в Цицикаре. Едва подошла пехота его отряда, он ушёл на соединение с отрядом генерала Орлова, и таким образом отступавшие перед последним китайцы оказались между двумя огнями.

Им оставалось только разбежаться перед теснившим их и с фронта, и с тыла противником, что они вынужденно и исполнили.

При вступлении в Цицикар казаки сейчас же освободили находившихся там четырнадцать русских пленников, в числе которых были и те, что Шеу в порыве безумной ярости приказал предать мучительной смерти.

Вскоре стало известно, что они своей жизнью обязаны жене несчастного Шеу, не раз уже вымаливавшей для них у мужа отсрочку казни. Русские не забыли доброты этой женщины, и госпожа Шеу пользовалась полным вниманием с их стороны.

Генералу Ренненкампфу показалось мало того, что в венке его славы будет только один Цицикар. Разбив китайцев, находившихся на пути Орлова, он пролетел со своими удальцами казаками в глубь страны, к пределам провинции Цзинь-Лунь-Шень, с намерением овладеть главным городом её Гирином. После замечательного по своей быстроте перехода Ренненкампф опять с четырьмя с половиной сотнями казаков был уже у города Куанг-Чань-Цзы, в 20 верстах от Гирина. Здесь он оставил часть своего отряда, другую выставил на юг заслоном, а сам всего с двумя сотнями полетел к столице провинции.

Гирин был взят им без боя...

На другой день туда же прибыл конный авангард генерала Айгустова под командой генерал-майора Крыжановского, и неутомимый Ренненкампф, сдав ему Гирин, сам со своими казаками понёсся в Шен-Дзинь-Шенскую провинцию и её главный город Мукден.

На Мукдене ему пришлось поделить свои лавры с другими маньчжурскими орлами. Для наступления на самый большой город края собран был отряд, главным начальником которого был назначен генерал-лейтенант Субботич. Наступление на Мукден, где ожидали встретить сильное сопротивление, повели тремя колоннами генерала Флейшера и полковников Артамонова и Мищенко.

Артамонов, полковник генерального штаба, добровольцем явился на театр военных действий. Ещё недавно он вернулся из пустынь Абиссинии, где с великой честью поддержал достоинство русских. Теперь он явился в Маньчжурию и приложил к живому делу свои выдающиеся способности. Мищенко был не новичком в этих местах. Он уже прославил своё имя геройским отступлением от Ляо-Яня в начале маньчжурского возмущения.