Александр Красницкий - В пасти Дракона

Впереди сипаев шёл их белый батальонный командир, неистово размахивая над головой саблей. Землетрясения не было, почва оставалась недвижной, а, между тем, воинственный бритт раскачивался из стороны в сторону, словно его кидала, как былинку в поле, некая невидимая сила...

— Здорово их английское благородие откушать изволили! — смеялись солдаты.

— Теперь им, известно, море по колено!

— А лужа по уши... Так! Так!

Действительно, представитель «могущества Британии» был пьян в стельку. Шагах в двадцати от русских он остановил свой батальон и принялся командовать. Сипаи быстро построились в боевой порядок, готовясь, по всей очевидности, к штурму русского поста.

— Вот они что! — заволновались русские. — Значит, вы всерьёз...

— А мы, ребята, их шуткой! — крикнул унтер. — Возьми-ка винтовочки-то на прицел...

Боевыми патронами заряжать? Заряженных-то нет...

— Чего там! Очень нужно на такую... (следовало крепкое словцо) казённые патроны тратить! Так, пустыми пугнём! Целься!..

В одно мгновение тридцать винтовок показали свои грозные дула наступавшим сипаям.

Тут величие Британии было ими сейчас же доказано...

Прежде всего, как йоркширский боров, которого собираются обращать в сосиски, завизжал храбрый командир сипаев, приседая на корточки к земле, его же бронзовокожие воины с криками ужаса сейчас же опрометью кинулись врассыпную. Батальонный командир поднялся и пустился улепётывать вслед, но так как земля ходуном ходила под его ногами, то он упал и до крови расквасил себе нос.

Могущество Британии было доказано со всей очевидностью...

Заяц не мог бы улепётывать с большей быстротой от догоняющих его борзых, чем эти сыны Британии от незаряженных винтовок русских солдат, провожавших их весьма обидным хохотом...

Будь на месте этих тридцати русских хоть сотня грудных детей и безоружных и беззащитных женщин, сыны «владычицы морей», конечно, держали бы себя по-другому, и мир узнал бы об их новой грандиозной победе...

Теперь же ужас, овладевший ими, был так велик, что, не говоря уже о «пролившем свою кровь во славу родины» батальонном командире, остальные офицеры не смогли даже собрать их и ушли сами в свою деревню.

Всё, что рассказано здесь, не выдумки, не плод фантазии автора, а сообщено очевидцами в столбцах серьёзных изданий.

— Ну ребята! — предупредил начальник поста. — Теперь держись! Будет патока.

— Ещё, что ли, придут?

— Прийти не придут, а без жалобы генералу не обойдётся.

На другой же день после этого происшествия к генералу Церпицкому явился командующий английским отрядом генерал Райд и заявил протест.

Он требовал извинений со стороны русских, поднятия на прежнем месте английского флага, которому русские «должны были дать удовлетворение». В противном случае он грозил сложить с себя командование и уехать в Пекин с жалобой на русских к фельдмаршалу Вальдерзее.

Со стороны генерала Церпицкого последовал ответ, что Райд волен ехать не только в Пекин к Вальдерзее, а даже, выражаясь вежливо, куда и к кому ему только угодно; английский же флаг водворён на прежнем месте не будет, никакого удовлетворения русские ему не дадут и приносить извинений не станут...

При этом генерал Церпицкий указал Райду на ряд очень серьёзных правонарушений со стороны англичан и на множество двусмысленных поступков.

Так, например, когда русский отряд прибыл в Шанхай-Гуань, генерал Церпицкий занял войсками форты, железнодорожную школу, лазарет и выслал отряд под начальством полковника Манаева для занятия железнодорожной линии вплоть до следующей за Шанхай-Гуанем станции Кин-Джоу-Фу.

Едва только Манаев выступил, начальник станции, англичанин Ракетц, сейчас же приготовил целый поезд для своих соотечественников.

— Куда это вы собираетесь? — спросили у Ракетца русские офицеры.

Англичанин объяснил, что поезд приготовлен для «военной прогулки», во время которой произведено будет испытание паровоза.

Ложь была очевидна: отправлявшиеся «прогуляться» английские солдаты были в полном боевом вооружении, и намерения их были ясны без слов.

Однако они опоздали. На станции везде уже реяли русские флаги, во всех помещениях разместились молодцы Манаева, и шустрым бриттам пришлось вернуться несолоно хлебавши.

Тогда они проявили свою, деликатно выражаясь, «шустрость» на иной лад. Воспользовавшись тем, что в Шанхай-Гуане оставались незначительные силы русских, о вследствие чего железнодорожная школа и лазарет были заняты только полуротой, англичане глухой ночью перелезли через заднюю стену здания, отворили боковые двери лазарета, выходившие в глухой переулок, и ввели в помещение свой караул.

Вскоре после этого они совершили ещё один подобный «подвиг». Для ожидавшегося в Шанхай-Гуане 7-го восточносибирского стрелкового полка приготовлено было помещение в бывших китайских импанях в восточной части города. По малочисленности своей русские ограничились только тем, что подняли над импанем свой флаг и поставили караул. Когда после этого более значительные силы русских удалились, явились два батальона сипаев, сорвали флаг и как ни в чём не бывало расположились в чужих импанях.

Были и случаи явного своеволия, превосходившие всякое вероятие.

Так, английские офицеры осмелились задержать подпоручика 3-й батареи стрелкового батальона Иванова, командированного на базар за фуражом. При этом они осмелились утверждать, что в этом районе имеют право хозяйничать только они.

На всё это указал Райду генерал Церпицкий, но у англичан оказались раза, которые от всего отморгаться могут. Замечания командира русского отряда Райд замолчал и с упорством продолжал стоять на своём.

Но и русский генерал выказал в этом случае достаточно твёрдости. Райду пришлось уйти ни с чем. Английский флаг так и остался не поднятым.

Между тем, вскоре после этого прислано было приказание Вальдерзее, которым он, признавая железную дорогу Занятой русскими войсками, велел всем союзникам передать в ведение Церпицкого Шанхай-Гуаньскую станцию.

Приказание было категорическое, все, кроме англичан, подчинились ему. Райд объявил, что он не получил инструкций от своего правительства. Это явилось с его стороны только новой увёрткой. Пока он тянул время в переговорах, инженер Ракетц по ночам вывозил Станционное имущество, очищал мастерские и депо, причём пока происходила ночная (хорошо, что не дневная) «работа», «работников» охраняли английские солдаты.

Вообще Райд не выказывал ни малейшего желания уходить, и командиры других союзных отрядов ввиду этого потребовали у генерала Церпицкого полного восстановления в своих правах, то есть возвращения им Шанхай-Гуаньской станции.