Станислав Пономарев - Под стягом Святослава [Историческая повесть]

Лорикат смотрел на него строго, и не было обычной усмешки в его черных глазах. Царевич тоже молчал, переводя взгляд с лица Михаила на купца и обратно… Наконец сановник заговорил:

— Если ты спасешь хаган-бека Асмида, я добьюсь для тебя звания патрикия.

— Мне хватит должности стратига фемы [97] Стратиг фемы — военный предводитель области в Византии. в Таврии, — равнодушно отвернулся Лорикат.

— Я тебе эту должность обещаю твердо!

— А я обещаю получить для тебя у Никифора Фоки золотую похвалу! — загоревшись взором, объявил царевич Василий.

— Ну что ж… попробую.

гонь под стенами крепости полыхал вот уже третьи сутки. Ночью пламя слепило глаза. Катапульты и огнеметы не прекращали боя. На место сломавшихся метательных машин приплывали новые. Крепость и внутри пылала. Хазары готовы были выйти и сдаться на милость грозного «кагана Святосляба». Но в Саркеле сидел военный предводитель всей Хазарии, а значит, и помышлять о сдаче было бессмысленно. Воины и застрявшие в твердыне купцы, табунщики и ремесленники с причитаниями и воплями готовились к смерти. Все они с мольбой и надеждой смотрели на верх башни-донжона, где стоял со своей свитой каган-беки Асмид. Внизу, на площадях города, стоять было невозможно из-за града летящих с реки камней. Спрятаться от них было некуда: все деревянные навесы сгорели. Кругом валялись трупы людей, лошадей и верблюдов. Воины ходили, прикрывшись щитами. В основном пострадала, казалось бы, самая неприступная юго-восточная часть крепости: здесь даже воины не ходили. Кто бы мог подумать, что именно отсюда нападет неустрашимый «каган Святосляб»…

В одну из ночей Лорикат в третий раз проник в твердыню. Когда Асмид увидел его перед собой, то не поверил глазам своим и в страхе замахал руками:

— Исчезни, о шайтан!

В этот момент он не был похож на могучего властелина.

— Я не черт, царь Итиля, — засмеялся Лорикат. — Я ходил вызнать секреты россов и вернулся, чтобы спасти тебя. Пошли, пока не поздно. Неподалеку ждет челн. Мне известно тайное слово для дозора, мы можем теперь пройти всюду. Готов ли ты?

— О-о! Я знал, что аллах не оставит меня в беде! — воскликнул, ликуя, Асмид. — Пошли скорее! Пошли!

Но дорогу им вдруг заступил Амурат-хан:

— Ты не уйдешь отсюда, о могучий!

— Что-о?! — опешил каган. — Что ты сказал?

— Ты вместе с нами будешь защищать Саркел или вместе с нами уйдешь из него. Мы тоже хотим жить и дышать вольным воздухом пастбищ. Ты не уйдешь отсюда, Асмид-эльтебер! — Впервые Амурат-хан не назвал даже простого титула кагана-беки.

Асмид широко распахнул глаза от столь неслыханной наглости, потом приосанился, весело оглядел хмурых, закопченных ханов:

— Вы видели, а?! Вы слышали?! Ха-ха-ха-ха! Эй, Ровдух-богатур! Я назначаю тебя беком Саркела и наместником Таврии! А теперь… накажи его за дерзость! — Каган-беки Асмид указал на Амурат-хана.

Начальник кагановой стражи со свистом вырвал из узорчатых ножен кривой дамасский меч, и широкое лезвие его кроваво сверкнуло в сполохе близкого пожара…

Первой, взметнув высоко в воздух груды искр и углей, рухнула восточная башня. Влажный дым заполнил детинец. Огонь, заваленный горой битого кирпича, сразу потух. Только клубы пара некоторое время висели над крепостью.

— Еще чуть, и весь угол завалится, а за ним и стены падут! — весело сообщил воеводам Святослав. — Свенельд, лупи по ним что есть мочи!.. И-эх! А вы не верили, — упрекнул он соратников.

— К утру твердь откроется и замест стен супротив мечей русских встанут груди козарские, голуба моя, — сказал воевода Радислав. — Быть сече кровавой! Так я мыслю.

— Верно мыслишь, голуба! — рассмеялся князь. — Ишь ты, голу-уба. Меня ворог пардусом кличет, а ты: «Голу-уба»!

— Дак то присказка, — смутился Радислав.

— Ты присказку свою Ядрею сказывай. Он-то голуба настоящая. Норовил хакан-бека добром взять, с обману. Не-ет, сего стервятника смрадного только огнем да железом пронять можно, остальное он не приемлет… А где Рубач? A-а, ты тут! Гляди, раззява, что огонь-то творит. А ты говори-ил…

— А я че? Я ничево!

— «Ничево-о»! Дурость свою исправить надобно. — Святослав остро глянул в глаза тысяцкому. — С зарей поведешь в сечу передовую дружину. Делай что хоть, а хакан-бека мне живым достань! Раз упустил, чтоб во второй раз не смазался. Не то гляди у меня: голову потеряешь!

— Да я… — опешил от счастья опальный начальник тысячи. — Да я его-о… голыми руками.

— Ну-ну, не бахвалься. Готовь дружину, и как только угол завалится и огонь погаснет, сразу вперед!

Рубач ринулся к челноку и в усердии своем едва не ухнул в воду.

— Ишь ты, ако заяц поскакал, — показал на него Святослав. — Только что передние ноги за задними не поспевают! Вояка… голыми руками…

К утру, как и предсказывал Радислав, рухнула сначала почти вся юго-восточная стена, а затем — часть северо-восточной. Руссам открылись две могучие башни-донжона и высокий песчаный вал, насыпанный хазарами за эти огненные дни и ночи.

Вся вершина насыпи была черна от массы людей. Собирались они сражаться или нет, понять было невозможно из-за дальности. Хотя блеск клинков над головами хазар вроде бы говорил за сечу…

Огонь еще пылал кое-где, но ладьи Рубача уже пошли вперед. Святослав приказал своему кормчему следовать за ними.

— А ведь козары не хотят рубиться, — заметил князь. — Что они там вопят? — указал он рукой на вал.

— Похоже, амана [98] Аман (тюрк.) — пощади. просят, — заметил Остромир.

— Нажмите, братие! — крикнул Святослав гребцам, и ладья его полетела стрелой.

К развалинам стены князь успел вместе с Рубачем. Отсюда было видно, как хазары бросают мечи, копья, щиты, луки. И уже не разноголосо кричал враг:

— Ама-ан, ама-ан! Ур-рус, аман! Мы сдаемся, о-о-о каган Святосляб! Ур-рус карош! Ама-ан!

И к основанию насыпи градом падали мечи, копья, луки, колчаны со стрелами, пращи, метательные пики-сулицы, секиры, катились круглые щиты…

И только одно копье не упало и не опустилось. Оно стояло высоко и победно, а на острие его красовалась срубленная голова.

— Кто это? — указал князь на страшный знак сдачи Саркела.

— Далеко, не видать! — отозвался Остромир.

Святослав спрыгнул на камни и пошел к валу. Дружинники во главе со Святичем, Остромиром и Рубачем обогнали князя, прикрыли собой. Хазары, увидев идущих к ним победителей, пали на колени. Только человек с копьем стоял прямо и гордо…

А кочевники все просили пощады. Святослав подошел к основанию вала и поманил человека с копьем. Тот скатился вниз.

— Кто ты? — спросил его князь по-хазарски. — И кто это? — Святослав кивнул вверх.