Явдат Ильясов - Исторические романы и повести [Книги 1-9]

Итак, уже три массагетских племени покорились властителям Ирана. Наступило, кажется, время, когда и над другими массагетами засверкают острые мечи персов-ариев.

«Так вот они, «хорошие новости!» — Датис вытаращил глаза: так изумила его неожиданная догадка. — Значит, скоро в поход! Не за этим ли меня сюда привезли?!»

— Все эти племена имеют свои постоянные места обитания, — продолжал горбун. — Ближе всех к Ирану — саки-хаумаварка. Они кочуют между Мургабом и Аранхой. По берегам среднего течения Аранхи — владения дербиков. Ниже по реке находится земля хорезмийцев. Однако, господин, тебе хорошо известны эти племена. Они — твои данники. Скажу о других массагетах.

— О тех, которые живут… э-э… сами по себе, — вставил царь.

— Именно так, господин! Следующее крупное племя массагетов — апасаки. Они населяют страну болот. Тохары и авгалы осели на восточных берегах моря Вурукарта. Яксарты — на среднем Яксарте; эта река получила название от них. Занятия массагетов разнообразны. Одни роют каналы, копают землю и выращивают плоды. Другие пасут скот, питаются молоком и мясом. Иные охотятся на зверя. Массагеты говорят на разных наречиях. Язык саков-хаумаварка, хорезмийцев, апасаков и яксартов сходен с говорами Согда, Бактра, Марга, а также Ирана. Дербики, тохары и авгалы говорят по-фракийски, но хорошо понимают и наречие хорезмийцев. Обычаи массагетов одинаковы. Во главе рода и племени стоят вожди. Старейшины владеют богатствами, однако без доброго согласия простых воинов не делают ничего. Все важные дела массагеты решают сообща и для этого собираются в круг. Они поклоняются богу солнца Митре, богине земли Анахите и Священному Мечу, которому приносят в жертву пленных врагов. Племена массагетов — крупные, каждое выставляет на поле до десяти тысяч воинов. Все массагеты — отчаянные наездники, стреляют из луков без промаха. Трусов массагеты презирают, воинов же, погибших не от меча или стрелы, а от болезни, считают нечестивыми и бросают зверям на съедение. Никто не покорит массагетов, — твердо заявил горбун, заканчивая рассказ, и, не без умысла помолчав, угодливо добавил: — Кроме тебя, господин…

— Хм… — Сын Гистаспа усмехнулся. — Скажи, как держит себя Шах-Сафар, царь хорезмийцев? Не повредил ли он тайно нашим делам?

— Шах-Сафар осторожен, кто разгадает его мысли? Знаю одно: царь хорезмийцев недоброжелателен к нам, но руки его ослабли. Гобрия думает: Шах-Сафар откажет заречным сакам в помощи против нас.

— Та-а-ак… — Сын Гистаспа задумчиво грыз ногти. — Скажи, ты разведал дороги для нашего войска?

— В глубину страны я не ходил: долго. Зато наметил место для переправы. Самое главное — я нашел тебе, господин, верного проводника. Это один из богатых родовых старейшин кочевых хорезмийцев, обитающих на правом берегу Окса, близ гор. Он из тех, кто тайно помогал Киру против саков-хаумаварка и дербиков. Я вспомнил о нем и отыскал его. Он ждет нас. Для того чтобы сила массагетов ослабла, он сеет раздоры между общинами. Он поведет нас туда, куда мы захотим.

— Отлично. Скажи, сколько надо воинов, чтобы эта страна, живущая «сама по себе», стала нашей?

— Из семи массагетских племен три покорны тебе. Остаются четыре. Если каждое племя выставит до десяти тысяч воинов, будет сорок. Думаю, нам надо вдвое больше: они у себя дома, мы — непрошеные гости.

— Итак, восемьдесят, — произнес Дарий. — Нет, мало. Для перевозки имущества, для охраны рабов и скота потребуются сотни и сотни рослых мужчин. Пойми, нам достанется много добычи. Погоним сто тысяч воинов.

— Ты рассудил мудро, господин. Для того чтобы сборы не отнимали много времени, поведем в поход войска, стоящие в Ариане, Марге, Бактре, Согде и Гиркане. Сейчас середина первого месяца лета. На сборы в Персеполе, поездку до Марга и осмотр отрядов потратим один месяц. Еще один месяц уйдет на дорогу до Хорезма. Итак, в середине последнего месяца лета мы достигнем страны свободных массагетов. Хорошее время — в поисках пастбищ роды массагетов откочуют далеко один от другого — мы разгромим их легко и быстро. Завтра же пошли гонцов, чтобы к нашему прибытию в Марг войска уже ждали нас там.

— Хорошо. Теперь скажи: какие роды войск подходят для войны с массагетами?

— Главное — пехота. Пеших воинов, вооруженных копьями, у массагетов нет. Мечи их коротки и непригодны для рубки с коня. Против пеших копейщиков массагеты не устоят. Повели, господин, чтобы из Бактра вышел отряд наемников эллинов. Возьмем также пеших лучников арабов, пеших ассирийцев, египтян с бумерангами, гандхаров с двумя слонами и сто боевых колесниц. Отряд наемных фракийцев тоже пригодится — они знают язык тохаров и авгалов.

— Мы согласны на это, — ответил Дарий напыщенно. — Итак, восемьдесят тысяч пехоты полководцев Отанеса и Мегабаза и два десятка тысяч конницы Датиса. Хватит этого?

— Хватит, — кивнул мудрец, прикинув. — С такими силами мы поставим вниз головой всю страну массагетов. Море Вурукарта расплещется, Яксарт пересохнет, Оке потечет назад!

— Твои слова доставили нам удовольствие, — сказал царь милостиво. — А у тебя, Датис, какие соображения?

— Э-э… соображения? — мрачно прогудел Датис, xoтя внутренне ликовал — звезда его восходила снова, — Э-э… не надо много слов. В поход — и все. Раздавим.

— Так! — Царь с усилием потер лоб. — Скажи, пьют ли массагеты вино? — вдруг спросил он с любопытством.

— Пьют немного, — недовольно проворчал горбун. Его мучила жажда. Мудрец покосился на кубки и облизал сухие губы. — Пьют, а мы не пьем.

— О-о! — весело воскликнул царь. — Оказывается, эти массагеты — хорошие люди! Напрасно они… живут сами по себе (видимо, эти слова советника крепко запали в голову царя). Ну, давайте и мы выпьем! Эй, Кавад!..

Из глубины сада, раздвинув плечом ветви олеандров, бесшумно выступил раб в широких шароварах, перехваченных у лодыжек завязками.

Волосы его свисали до впалых щек седыми прядями, нос распух и омертвел, как у всех стариков, но мускулы обнаженных рук устрашали своим объемом, грудь, подобно двум валунам, не пробил бы наконечник тарана, а вкрадчивая походка роднила Кавада с матерым волком. Раб завязал рот платком, чтобы дыхание его не оскверняло воздух вокруг повелителя. За поясом торчал нож. Глаза смотрели угрюмо.

— Ты почему так сумрачен? — удивился Дарий. — Чем недоволен?

— Сумрачен? — Кавад вскинул белые брови. — Нет. Я всем доволен.

Раб откупорил кривобокую, покрытую мохом амфору. В ней хранили старое, баснословно дорогое вино с греческих островов. Показывая, что напиток не отравлен, старик отпил глоток. Затем, не пролив ни капли, он наполнил чаши и ловко, тремя перстами, поднес их по очереди царю, советнику и полководцу.