Памела Шоневальд - Когда мы были чужие

— Я прощупываю, есть ли беременность, — пояснила она, мягко нажимая на живот. — Дышите глубоко. Не напрягайтесь. Вы из Абруццо? Откуда именно? — Я ответила. — А, из Опи. Так, теперь мне надо обследовать вас изнутри. А где вы сейчас работаете? — Ее движения были очень осторожны, но горячий стыд волнами накатывал на меня, оттого что кто-то снова дотрагивается до меня там . — И какие стежки вы используете? — настойчиво расспрашивала она.

Сжав кулаки, я перечислила: наметочные, зигзагом, потайные, декоративные — косые и крестиком, а еще «елочку».

— Правда? А как шьют «елочкой»?

Я рассказала.

— Беременность, несомненно, — объявила она. — Можете одеваться.

— Вы уверены?

Она мыла руки, стоя спиной ко мне, и твердо сказала:

— Я-то уверена. А вы уверены, что не можете оставить ребенка?

— Да.

— Вам известно, что есть сиротские приюты?

— Да, но я не смогла бы скрыть это… беременность и сохранить работу.

— А не будет работы, не на что будет жить. Верно?

Я кивнула. Она вытерла руки.

— Что ж, Ирма, тогда вы должны сделать аборт. Не сегодня вечером, а утром в воскресенье, чтобы потом было время отлежаться. А сейчас я нам заварю чаю с ромашкой.

Аборт. Неприкрытая правда этого слова обрушилась на меня. Синьора вернулась с чайным подносом и поставила его на столик рядом со мной.

— Послушайте, Ирма. Все последние недели вы думали только об одном — ждете ли вы ребенка и сумеете ли его оставить. Вы не сумеете.

— Нет.

— Значит, надо делать аборт, — мягко сказала она. — Ирма, вас изнасиловали. Над вашим телом надругались. Вы пришли сюда, и я помогу вам восстановиться. В чем ваш грех? Другого пути для работающей девушки нету. Теперь, вероятно, вы хотите узнать, сколько это стоит?

— Да, — пробормотала я.

— Двадцать три доллара.

После таблеток д-ра Бронсона и расходов на похороны Дзии я могу рассчитывать лишь на деньги, которые Молли выручит от продажи скатерти, да и то, если найдет покупателя. Когда я заплачу за комнату и еду, останется пять долларов. На подносе стояли две чашки с блюдцами и чайник. Пять предметов. Двадцать три доллара…

— Есть те, кто берет меньше за эту работу — сказала синьора Д'Анжело. — Да, Молли говорила про какую-то женщину, она просит десять. — Но я работаю по методу доктора Листера и великой миссис Найтингейл. Все, что соприкоснется с вашим телом, будет стерильно чистым. Я не потеряла ни одной пациентки, ни у кого не было послеродовой горячки, и я делала эту операцию… сейчас посмотрим, — она заглянула в небольшой журнал, — пятьсот шестьдесят пять раз. Работаю я быстро, вам не придется долго терпеть боль. И наконец, я не выставлю вас на улицу, пока вы не оправитесь, как это делают некоторые.

— Будет больно?

— Когда открывают шейку матки, возникают спазмы, отсюда и боль. Если хотите, можно применить опий. Восстановление происходит быстро, в понедельник вы уже сможете пойти на работу, и никто ни о чем не узнает. Если возникнут осложнения, какие-то проблемы, я сама буду вами заниматься. А потом, когда вы захотите иметь ребенка, вы спокойно сможете это сделать, матка не будет повреждена. Вот за это я беру двадцать три доллара, все деньги вперед.

Понятно, что она требует полную предоплату. Сколько женщин обещают расплатиться, а потом исчезают навеки?

— Если я приду, я хотела бы знать, что вы будете делать. Как проходит аборт?

Она вскинула голову и оглядела меня по-новому.

— Большинство девушек не хотят ничего об этом знать.

— Я хочу.

— Мы используем вот эти инструменты, — она убрала чистый холст с подноса, на котором лежали сверкающие железяки. — Хотите знать, как они называются и что зачем нужно?

Я кивнула.

Синьора указала на предмет размером с ладонь, похожий на журавлиный клюв.

— Это расширитель вагинального прохода. А это маточный расширитель, — жест в сторону блестящего зажима. — Вот дилататор выдающегося доктора Хегара. Вы можете обойти сотню акушеров, и ни у кого не найдете такого оборудования, — с нескрываемой гордостью заявила она. — Для выскабливания матки я применяю эту кюретку. — Она указала на полированную эбеновую палочку, на конце стальная петля с заостренными краями.

— Это, чтобы скрести? — отважилась спросить я.

— Да, чтобы быстро удалить плод, не повредив матку.

Закатное солнце играло на острых краях инструмента, и я не могла глаз от него оторвать. Ни одна вещь в Опи, и близко не была выполнена так искусно, так мастерски точно. Синьора Д'Анжело накрыла поднос.

— Ирма, я не врач, но я училась по тем же книгам и применяю те же инструменты. Когда знаменитые доктора читают публичные лекции в Чикагской Медицинской Школе, я всегда на них хожу. Я читаю их труды. — Она подлила мне чаю. — Вы знаете, что делают иные женщины, чтобы прервать беременность? И в живот себя бьют, и тяжести подымают, и на лошади скачут как безумные. В прошлом месяце одна девушка из Сицилии прыгнула с лестницы, надеялась вызвать выкидыш. Сломала себе шею и умерла. Некоторые травы могут вызвать сокращения матки, это правда, — признала синьора. — Например, наперстянка, чемерица, омела, алоэ. Но если плод выйдет не полностью, мертвые ткани начинают гнить. Или женщина рискует отравиться, ведь то, что убивает зародыш, способно убить и мать. Сейчас некоторые используют электрошок, мы же такие современные, просвещенные люди, — в голосе ее звучала горечь, — мы живем в 1883-м году. Бывает, что матку открывают чем-нибудь острым, и даже если не заносят инфекцию, даже если женщина не умирает от кровотечения, очень часто матка оказывается повреждена, а значит, детей у этой женщины уже не будет. Не надо дальше рассказывать?

Я покачала головой. В светлой комнате, где царил полный порядок, я могла без содрогания слушать про все эти ужасы. Кроме того, я принимала ягнят у орущих от боли овец. Однажды, когда мы забивали скот, отец достал матку с недоразвитым зародышем и бросил собакам. Так что я была не так потрясена, как городские девушки. Но все же уму непостижимо: какие только кошмарные средства не используют эти несчастные.

— Ирма, я знаю десятки акушерок. Есть такие, которые собственное имя написать не умеют, но прекрасно справляются — с несложными случаями. А вот если началось воспаление, или большая потеря крови, или у женщины необычное телосложение, то они не знают, что надо делать. Страдают пациентки. — Она взяла меня за руку. — Глядя, как моя сестра умирает от послеродовой горячки, я поклялась, что у моих пациенток никогда такого не случится. Ирма, вам ничего не угрожает.

Я посмотрела на поднос с инструментами и подумала о том, как порхали ножницы-журавль в моей руке. Вспомнила, как отец Ансельмо держал меня за руки — бережно, точно они были чем-то прекрасным, чем-то очень ценным. У этой женщины были искусные, быть может, святые руки. Мне нужно лишь найти денег.