Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

Отец Еузебио сделал точно рассчитанную паузу и прибавил:

— Это вы, монсеньор!

— Я! — воскликнул кардинал удивленно, хотя целых десять минут ждал этого слова.

— Да, вы… единственный по знанию и праведности жизни, могущий с успехом руководить крестовым католическим походом в пику протестантам; вы, который к знанию Сильвестра и храбрости Юлиана II присоединяете умственное величие Льва X и дадите наконец церкви настоящего папу.

Кардинал самодовольно улыбался. Монах продолжал:

— И вот почему: ваши коллеги делают вид, что расположены к вам, но они боятся вас и жаждут вашего разорения. Но вы не пугайтесь их ловушек; я хотя беден и не знатен, но имею столько силы, что смело могу сказать вам: «Кардинал Санта Северина, вы будете папа и король!»

И стройная фигура монаха приняла при этих словах гордую осанку.

Кардинал опять хотел сыронизировать на счет будущих благ, но ему пришли на память сетования лакея и кучера, и горькая гримаса изобразилась на его лице.

— Монсеньор как будто не верит в мои предсказания? — спросил монах.

— О! В настоящую минуту я вовсе не думал о вашем предсказании, — сказал грустно кардинал, — совсем другое меня занимает. Можете ли вы думать, какой приказ я отдал лакею перед вашим приходом? Не знаете; так я вам скажу: я приказал ему продать лошадей, чтобы было на что есть и пить. С этих пор я принужден буду ходить пешком.

Глаза монаха заблестели от радости, когда он увидал, что одержал победу.

«Наконец!.. — говорил он про себя. — Долго пришлось нам ждать… слишком долго… во наконец час настал, и этот человек принадлежит нам…».

Отец Еузебио весь просиял, его угловатое костлявое лицо сделалось почти красивым.

— Ваше преосвященство, позволите мне сесть, — сказал он скромно, — я стар, и усталость…

— Ах простите, преподобный отец! — воскликнул кардинал, сконфуженный. — Я был так поглощен своими мыслями и неприятностями, что совсем забыл… Но могу вас уверить, я так огорчен…

— Ваше преосвященство смущаете меня своими новыми извинениями, — сказал просто отец Еузебио. — Все знают, насколько монсеньор любезен с низшими… Итак, мы говорили, — продолжал монах, — что кардинал Санта Северина по своим достоинствам и по общему мнению предназначен для папской тиары. Другие кардиналы завидуют будущему папе и ищут случая разорить его, прежде чем он одержит окончательную победу.

— Но я уже вам сказал, — повторил Санта Северина, — что я разорен, и что через какое-то время крах моих финансов будет полным и, может быть, постыдным.

— Мне кажется, — сказал монах, — монсеньор не представляет хорошо, как велико его разорение?

— Что же вы можете еще сообщить мне? — воскликнул несчастный кардинал. — Скажите все, преподобный отец, я уже ко всему приготовился.

— Извольте слушать. Кредиторы монсеньора, видя, что им ничего не уплачивается, и, видя, что все деньги ваши растрачиваются на художественные произведения, просили у святого отца позволения начать опись всех антикварных вещей в этом самом помещении.

— Но Пий не дал на это позволения! — возразил, волнуясь, кардинал. — Он один из лучших моих друзей, мы с ним были с детства.

— Пий вынужден был дозволить, ибо у него, в числе просителей, был кардинал де Медичи, который желает во что бы то ни стало присвоить себе художественные сокровища, которые ваше преосвященство отказались продать ему.

— Но это подлость! — воскликнул, почти плача, кардинал. — Воспользоваться моим несчастьем… чтобы…

— Монсеньор несправедлив, — заметил ему монах. — Страсть, которой одержим кардинал де Медичи, совершенно тождественна с той, которая горит в сердце вашего преосвященства; а кто находится под влиянием такой страсти, тому трудно сопротивляться ее притягательной силе! Подумайте, монсеньор, ведь ваша коллекция считается самой лучшей в Риме!

— Это правда, — ответил кардинал с наивной гордостью. — Страшно подумать, что вся коллекция разбредется по свету, разрознится, попадет Бог знает в чьи руки.

— Но, без сомнения, кардинал де Медичи приобретет всю коллекцию, — сказал монах, желая утешить его, но вместо того растравляя больше его рану.

Действительно, с Санта Северина произошла перемена, когда он услыхал эти слова, и скорбь его превратилась в ярость.

— Это он! — вскричал кардинал. — Он виновник моего разорения, и он хочет извлечь из него пользу!.. Мой мрамор… мои картины… пойдут услаждать глаза того, который столько времени шпионил за ними и который не постыдился прибегнуть к подлости, чтобы только получить их! Нет, я скорее все уничтожу…

— Ах монсеньор, вы не заботитесь о будущем, которое вас ожидает? Вы помните, что каждый скандал отдаляет вас от папской тиары?

— Тиара! — воскликнул кардинал. — В самом деле, перспектива тиары стоит, чтобы ее лелеял тот, кто не уверен, что будет завтра спать под своей кровлей!

— Монсеньор, — продолжал отец Еузебио торжественно, — я уже сказал вам, что пришел как спаситель сюда. Выслушайте меня. Ваши долги доходят до двухсот тысяч скудо, сумма слишком большая, чтобы частный человек мог уплатить ее…

— Это правда, конечно, — шептал кардинал.

— Теперь, вот что мне поручили предложить вам. Ваши долги будут полностью уплачены, и уполномоченный моими господами купил все ваши долговые обязательства и держит их для вашего распоряжения. Кроме того, мои господа обязуются предложить вам ежегодную субсидию в десять тысяч скудо и доставить вам богатое аббатство, которое даст возможность удовлетворить все ваши благородные художественные вкусы.

— Но кто эти господа? — прервал кардинал, думая, что все это ему снится. — И кто же вы, который только что просил у меня пятьсот скудо за распятие, а теперь…

— А теперь осмеливается предлагать миллионы! Вы это хотите сказать, ваше преосвященство?

Кардинал утвердительно кивнул.

— Я сам по себе ничего не значу, — продолжал монах, — я всего лишь уполномоченный монастыря святой мадонны из Пилара! Я бедняк. Но для вас, монсеньор, я представитель самого могущественного общества, которое только существует, для которого ни богатство, ни время, ни человеческая жизнь ничто, потому что оно имеет свое начало на небесах и будет существовать вечно… Я представитель общества Иисуса, монсеньор.

Кардинал даже привстал от удивления. Действительно, в Риме имели весьма смутное понятие об этом обществе. Основанное четверть века назад, тайное общество работало главным образом для приобретения влияния во Франции и Испании. Во Франции главным помощником оно имело принцев Лотарингского дома, которые намеревались изменить порядок наследования трона: то есть устранить дом Валуа и занять трон самим; но своими силами это они не могли привести в исполнение, а сделали с помощью религиозной распри, став ярыми защитниками католичества, духовенства в иезуитов.