Владимир Дегтярев - Коварный камень изумруд

Барон Халлер слушал армейского интенданта, ухмылялся и снова совал под руку Дмитрия Александровича счета на общую сумму шестьдесят тысяч английских фунтов стерлингов.

— Или платите в американских долларах, господин министр, — ухмылялся толстыми губами барон Халлер. — Это будет — сто пятьдесят тысяч долларов. Или платите рублями. Ну, ладно, я согласен получить и серебряными рублями... Каков нынче курс валют в Европе на сегодняшний день, полагаю, вы, господин министр, знаете!

Интендант, граф Шувалов, не выдержал баронской иноземной наглости, выругался русским окопным матом, подписал счета и вышел из кабинета министра, яростно хлопнув дверью.

И министр Гурьев немедля бы подписал счета и приказал бы выправить чек для предъявления его в государственное казнохранилище, дабы заплатить наглому барону ассигнациями. Но клятый барон настаивал исключительно на расчёте наличными деньгами! А не имелось в казне серебра! И сейчас не имеется! Есть золото. Но золото личным указом его императорского величества было запрещено использовать в виде платёжного средства. На этом тоже настоял, кстати, Дмитрий Александрович Гурьев...

Барон Халлер оставил министру свои счета и обещал вернуться из Англии через пару недель. Значит, не сегодня, так завтра будет здесь... И опять потребует денег! Которых в империи нет! В прямом обороте нет...

У частных лиц деньги есть. И немалые. Но нынче, после войны, у частных лиц нельзя было занять такую огромную сумму. Дворянство, будто в предчувствии некоего скорого государственного катаклизма, божилось, что ни денег, ни драгоценностей после нашествия клятого Наполеона у них не осталось!

А предстояло отдать Англии, через явное посредничество наглого барона Халлера, более двух миллионов русских рублей серебром! Вроде вот... помелькали долларами... И то хлеб... Отдадим и долларами...

— Врут наши дворяне, что денег у них нет! — буркнул вслух, сам себе Дмитрий Александрович. — Если не у них, тогда где деньги империи?

— Господа Егоров и О'Вейзи! — доложил личный лакей, широко раскрывая двери в кабинет министра.

О'Вейзи чутка побрил свои чёрные роскошные бакенбарды, а Егоров — подстриг свою купеческую бороду до размеров салонного завсегдатая. Так посоветовал им русский парикмахер.

Уселись к столу в специально приготовленные кресла.

Егоров выложил перед министром пачку векселей. Но его высокопревосходительство даже не изволил к ним притронуться. Сказал только:

— Господа! Сейчас, с минуты на минуту, ко мне должен прибыть старшина иноземных купцов, английский негоциант сэр Сидней Чемберлен. Он не только установит подлинность ваших векселей, но и готов обналичить их, с некоторым профитом в свою пользу. Это, господа, не грабёж, это так положено!

— Мы это понимаем и принимаем, — быстро ответил Егоров. — Это законно.

Двери в кабинет опять распахнулись.

— Сэр Сидней Чемберлен! — доложил лакей.

Сэр Сидней Чемберлен уселся сбоку стола, лицом к Егорову и О'Вейзи. Без спроса закурил длинную и толстую сигару кубинской скрутки, затянулся, выпустил дым и спросил:

— Векселя Пирпонта Моргана за что вами получены, господа?

Из его рта выходил весьма спотыкающийся русский язык.

— У меня имелись акции «Американо-Русской Акционерии», — глядя прямо в глаза английского купца, медленно проговорил Егоров. — Я их реализовал в городе Нью-Йорке английскому покупателю. Имя его я разглашать не имею права. И количество проданных акций тоже. Таковы условия моей американской сделки. И, должен добавить, что, судя по делам в Америке, эта «Американо-Русская Акционерия» каждую свою акцию продаёт вдвое дороже... Векселя, конечно, не дорожают, но крепчают. Обмана в них нет.

Министр Гурьев передал Сиднею Чемберлену пачку векселей. Тот пересчитал их, вынул увеличительное стекло, поёрзал стеклом над печатями.

— Хорошо. Правильно. Условия сделки есть тайна. И сейчас я тоже скажу тайну. Цена... Я покупаю эти векселя за английские золотые гинеи. Минус пять процентов от общей суммы.

— Хорошо, — ответил Егоров, — я согласен.

— Я не возражаю, — улыбнулся Егорову министр.

— Извольте тогда, господин министр, сделать вашу запись на каждом векселе и сделать рядом с записью вашу печать и подпись. И сделайте звонок вашему лакею, господин министр. Пусть зайдёт сюда. И скажите ему передать моим людям возле моего экипажа — куда им отвезти моё золото, как плату за векселя...

Министр позвонил и велел вошедшему лакею передать слугам сэра Чемберлена, чтобы английское золото никуда не возили, а несли бы ему в кабинет.

Дмитрий Александрович Гурьев был весьма доволен. В его кабинете лежали без малого в полутора сотнях холщовых мешочков почти сто пятьдесят тысяч золотых гиней! Можно было отдать наглому барону Халлеру сто двадцать мешочков с золотом, то есть сто двадцать тысяч гиней за негодные английские ружья. Те же шестьдесят тысяч фунтов стерлингов... Фу-ты, в гроб бы эту Англию! Непонятные деньги, непонятный курс... стерлинги, гинеи, соверены, шиллинги... Нарочно так сотворено, чтобы обманывать и воровать. Точно — для воровства так сотворено с деньгами. Вот в России есть рубли и есть копейки на размен того рубля. И всё! И всем понятно, чем копейка отличается от рубля. А тут... голову сломаешь... Да, а что же останется владельцу векселей? Господину Егорову? Ему остаётся только двадцать две с половиной тысячи золотых английских монет. Это, конечно, много... и это, само собой — мало. Если знать первоначальную сумму, какую он принёс в этот кабинет. И какую ему нужно отдать.

Дмитрий Александрович изначально решил, что расчёт с хапугой Халлером — первейшее дело. А русский Егоров пока подождёт. Или согласится на другой способ расчёта. В общем, русский в обиде не останется, но сто двадцать тысяч этих золотых гиней — не получит. Ни сейчас, ни через год. Потом, как-нибудь и получит... Государево дело важнее личного... Но все же как бы да без обиды выплатить русскому остальные деньги?

Дмитрий Александрович Гурьев начал говорить заранее заготовленную фразу:

— Господин Егоров! Поздравляю вас с весьма приличной сделкой! Но, как вы могли уже заметить, в нашем государстве в ходу только серебро. Я пока не смогу вам выдать взамен этого золота невероятно огромную сумму в серебряной русской монете. Тем паче, что не стану навязывать вам ассигнации. Не изволите ли вы...

— Позвольте мне вас перебить, господин министр, — Егоров встал из кресла, поклонился и снова сел. — У нас есть существенная проблема, которая, полагаю, может быть разрешена исключительно с вашей помощью. Мы нуждаемся в поддержке сильного и влиятельного человека, дабы получить российское гражданство и дворянство. Господин Бенкендорф неделю назад изволил нам в приватной беседе намекнуть, что это, нами желаемое, можно получить исключительно на аудиенции государя императора. И, понятное дело, не за красивые глаза. А за деяния, способствующие величию Российской империи. Золото способствует величию Российской империи?