Клара Моисеева - Осень Овидия Назона [Историческая повесть]

Книги Клары Моисеевой хорошо знакомы советскому читателю. Написанные в расчете на младшее поколение, они увлекают и людей взрослых. В них обращенность ко всему светлому, что есть в человеке, — к благородству и уму, к добру, которое сильнее зла, к мудрому терпению, которое помогает одолеть страдания.

Исторические повести писательницы, основанные на материалах древних культур, переносят читателя в далекое прошлое: в Древний Египет и страну Урарту, в Скифию и Хорезм, в Кушанское царство и Помпеи. Но люди, ожившие на страницах этих книг, близки нам своей человечностью. Вот почему юный читатель запоминает героев, запоминает возрожденные страницы истории.

Новая повесть Клары Моисеевой «Осень Овидия Назона» рисует картину жизни в Древней Греции и Риме I века н. э. Это время расцвета античной поэзии, философии и науки. Время процветания античных колоний в Северном Причерноморье.

Рим и Афины, Херсонес, Пантикапей и Томы, Италия, Греция и Северное Причерноморье — вот место и время событий, о которых рассказывается в этой книге.

По крайней мере, значительная часть их совершается на территории нашей страны — Крымском полуострове. Херсонес — в наши дни предместье Севастополя (территория историко-археологического музея-заповедника), Пантикапей — современная Керчь.

В центре повествования — трагический перелом в жизненной судьбе знаменитого римского поэта Публия Овидия Назона (43 г. до н. э. — 18 г. н. э.), переживаемый им самим и поданный в восприятии молодого грека, писца и переписчика его книг.

Двуплановость изображения — судьба римского патриция и судьба преданного ему грека-вольноотпущенника, волею случая сведенных вместе в библиотеке богатого римского дома с тем, чтобы по воле того же случая расстаться навсегда, — позволила автору книги расширить рамки сюжета, введя в него, как действующие силы, самые разные слои античного общества: блестящее окружение принципата Августа в Риме, греческий торгово-промышленный люд в Афинах, Херсонесе, Пантикапее, пиратов, грабящих корабли в Эгейском и Черном морях.

Изображенное в книге подано на исторически достоверном материале; вымысел ее покоится на фактах. Перед глазами читателя возникают крупнейшие города античной цивилизации на севере Средиземноморья и побережья Черного моря (Понта Евксинского); это Рим поры принципата Августа, отринувший страх кровавых гражданских войн, довольный собой, бездумно веселящийся, лицемерный, не до конца укрощенный, полный скрытых интриг, кровавых злодейств, неразгаданных тайн, переживающий небывалый расцвет культуры, ремесел, искусства, литературы.

Это — Афины, некогда политико-экономический и культурный центр Афинского союза, объединившего множество греческих городов-государств, а к первому веку новой эры — город под властью Рима, утративший политическую независимость, но сохранивший престиж средоточия высочайших духовных и культурных ценностей античного мира.

Здесь и Херсонес, греческий город-полис, с пятого века до новой эры колония Гераклеи Понтийской, связанный с греческим материком узами ремесла и торговли, культуры и религии, не чуждый влиянию варварского мира, наступающего на него из Причерноморских степей, город, насыщающий потребности греческой метрополии в хлебе, скоте, рабах и принимающий от нее оливковое масло, вина, керамику, произведения искусства частично с тем, чтобы удовлетворить спрос на них у степных своих соседей — скифов, готов, сарматов.

А рядом — Пантикапей, первоначально колония, основанная в шестом веке до новой эры выходцами из Милета в Малой Азии, греческий город-полис, а затем столица могущественного Боспорского царства, подчинившего себе практически все Северное Причерноморье и долгое время противившегося римским завоеваниям; город, мощный в политике и экономике, богатой и оригинальной культуры, где традиции греческого материка пришли в соприкосновение с традициями иными, исходящими от культуры кочевых народов, пришедших сюда из Сибири и с Дальнего Востока, город, чей великолепный Акрополь с колоннадой храмов и укрепленными стенами высился на горе и далеко виднелся каждому приближающемуся к нему, город, украшенный статуями, родина философов, историков, поэтов, сильных, смелых воинов, предприимчивых мореходов.

И наконец, Томы — маленький городок греческих колонистов на западном берегу Понта Евксинского, бедный, ничем не привлекательный, не защищенный от набегов извне.

В Херсонес и Пантикапей колонисты привезли память о своей далекой родине и бережно хранили ее. И вот герои повествования, жители Пантикапея, цитируют Гомера, к которому питают особое пристрастие, а за мягкой, тонкой овечьей шерстью и металлом отправляются, как это делали когда-то их реальные прототипы, в дивную, зелено-голубую Колхиду, куда плавали за золотым руном еще мифические аргонавты и где колхидянка Медея спасала грека Ясона.

Вместе с героями повести и читатели побывают на Панафинейских празднествах, выслушают лукавые предсказания Дельфийского оракула и прикоснутся к верованиям древних греков, обожествлявших всю природу и поэтически населявших ее великими и малыми, высшими и низшими божествами неба, земли, моря, полей, лесов и рек.

Эта книга — о древних великих цивилизациях, но привлекательна она не только обращением к далеким мирам, отстоящим от нас по своей культуре, обычаям, жизненному укладу. На общем фоне удаленной от нас эпохи живут, любят, страдают, надеются люди, судьбы которых волнуют и беспокоят нас.

Поэт, испытавший жизненную катастрофу, в момент расцвета сил и таланта утративший все, что было ему дорого и близко, лишенный друзей, культурной атмосферы, привычного хода вещей, высланный из блистательного Рима в жалкий городок на западном берегу Евксинского Понта, юноша, безуспешно пытающийся прийти на помощь почитаемому им поэту и господину, старик отец, полжизни положивший на то, чтобы выкупить своих дочерей из рабства и получивший в ответ неблагодарность, — все эти люди проходят перед нами, оживляя застывшие громады храмов, дворцов, крепостных стен, театральных ступеней, свидетелей давно минувшей шумной жизни, к которой причастны и мы — наукой, искусством, культурой и этой книгой, вводящей нас в нее.

Доктор филологических наук

И. ШТАЛЬ