Дмитрий Пучков - Русско-японская война 1904–1905 гг. Потомки последних корсаров

После стрельбы изучили мишени. И было обнаружено, что от бринковских снарядов в них остались аккуратненькие дыры, соответствующие калибру попавших снарядов. Без разрывов как таковых!

Результаты этих стрельб и дали в дальнейшем основание исследователям сомневаться в том, что русские могли в бою эффективно поражать неприятеля. Сквозная дырка через оба фальшборта и в лучшем случае разрыв снаряда «где-то там, на воде, со стороны нестреляющего борта» – обидно, но в принципе не опасно. В шторм – ремонта на несколько минут: достаточно приделать к пробоинам листы металла в качестве временной меры или попросту прикрыть доской…

Но одно дело – небронированная мишень на полигоне, и другое – нормальный противник в нормальном бою. У противника, знаете ли, хоть кое-какая защита, как правило, имеется. Да и дистанцию до него в два-три кабельтовых изобразить сложно.

Как могли вообще взорваться полубронебойныеснаряды в этом эксперименте, если крейсер стоит в трех кабельтовых от мишени, на которой нет ничего похожего на броню? Ясное дело, взрыватель Бринка сработать не успеет. Вот если взять дистанцию кабельтовых в тридцать, а перед прогоревшим котлом смонтировать, скажем, хоть трехдюймовую плиту «гарвея» – тогда все будет как в бою. Ну, или подойти к японцам в бою на 2–3 кабельтовых. И по-иному станет выглядеть отчет адмирала столичному начальству…

Но Карлу Петровичу Иессену был не нужен реальный результат и реальный отчет. Почему – читатели узнают в десятой главе.

Идея объединить во Владивостоке несколько крейсеров в одну бригаду, предназначенную для дальних набеговых операций, окончательно сформировалась в умах русских флотоводцев в 1902 году. Но фактически осуществлена была только год спустя, когда в сентябре 1903 года Тихоокеанская эскадра покинула Владивосток, чтобы встретить надвигающуюся войну в Порт-Артуре.

По сей день не существует единого мнения, насколько верным было решение разделить флот по месту базирования на два порта, между которыми – расстояние в 1045 морских миль и кратчайший путь лежит через узкое жерло Цусимского пролива.

Основным аргументом, заставившим русских адмиралов перевести линейные силы флота в Порт-Артур, было то, что значительная часть акватории Владивостока в зимний период покрывается льдами. И фактически перерыв в навигации составляет не менее трех с половиной месяцев, за которые бог весть что может произойти в случае открытой военной конфронтации, скажем, с той же Японией…

Как бы то ни было, а в бухте Золотой Рог, где еще недавно располагалась вся эскадра, остался только крейсерский отряд особого назначения. Основную силу его составляли уже известные читателю «Россия», «Рюрик» и «Громобой».

С недавним пополнением флота пришел на Дальний Восток крейсер 1-го ранга «Богатырь», представитель новой серии многофункциональных бронепалубных крейсеров – дальних разведчиков. Водоизмещением почти 7 тысяч тонн, вооруженный в качестве главного калибра шестидюймовой артиллерией в количестве 12 пушек. Причем носовая и кормовая пары орудий были защищены броневыми башнями. Со своими довольно выносливыми котлами германской системы Норманна он мог развить примерно 23 узла полного хода, но по характеристикам мореходности, вне сомнения, уступал более крупным и высокобортным броненосным крейсерам.

Перед самым уходом эскадры в Порт-Артур в состав отряда был зачислен пароход Добровольного флота «Херсон», получивший с подъемом военного флага имя «Лена». Трехтрубный, довольно элегантный для транспорта грузопассажирский трансокеанский пакетбот. Выпускание на неприятельские коммуникации мирных на вид пароходов после установки на них минимального комплекта вооружения было в те годы весьма распространенным явлением. Как только не именовали их во флотских списках – «иррегулярные рейдеры», «вспомогательные крейсера» и даже по-старинному «каперы». Назначение таких кораблей вполне понятно из этих «титулов» – экономическая война в классической форме охоты на транспорты, разведывательные операции, исключая, пожалуй, разведку боем, изредка минные постановки и иные диверсионные акции. Но для участия в открытом артиллерийском бою эти корабли совершенно не предназначены. К сожалению, второй «доброволец», назначенный в отряд, не успел прибыть во Владивосток до начала войны.

Кроме того, в распоряжении начальника Владивостокского порта состояло несколько номерных миноносцев, небольших и немореходных, но вполне применимых для торпедных атак в прибрежной зоне.

В зимнее время содействие всем военно-морским силам в пределах акватории Владивостока должен был оказывать ледокол «Надежный».

Итак, по-настоящему полноценные боевые единицы представляли собой только четыре крейсера. Но это была сила, которая в нужный момент могла «произвести… на японцев сильное впечатление и навести панику на все прибрежное население и торговый флот Японии». По крайней мере именно так формулировалась задача, поставленная командующим Первой эскадрой начальнику отряда контр-адмиралу Эвальду Штакельбергу.

К тому времени «Рюрик» уже считался ветераном эскадры. Он намотал на лаге более ста тысяч миль, прошел в сложных условиях недооборудованной дальневосточной базы полугодовую модернизацию. А после летней учебной кампании 1903 года в самом конце осени крейсер встал на плановый ремонт в доке. К слову, сухой док Владивостока был в этом регионе единственным, способным принять даже самый крупный корабль из числа базирующихся на оба главных русских порта. В нем совершенно свободно мог расположиться и «Громобой» со своей длиной корпуса по ватерлинии за 146 метров, и, скажем, «Цесаревич», у которого более 23 метров ширины по миделю. Ремонтные средства Порт-Артура были значительно слабее из-за неудачной конструкции доковых шлюзов и хронической нехватки квалифицированных рабочих. Накануне войны в Артуре были проблемы и со снабжением портовых мастерских запасными частями и расходными материалами.

Когда «Рюрик» в конце ноября вошел во владивостокский док, остальной состав отряда спустил вымпелы и стал числиться «в вооруженном резерве». Предстояло три с половиной месяца традиционной спокойной зимовки во льдах Золотого Рога. Но угроза военного конфликта с Японией заставила на сей раз отступить от давней традиции: штаб отряда остался «в кампании», и «Россия» не спустила адмиральского флага.