Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

От праздника порой устаешь не меньше, чем от сложной учебно-боевой программы! А если еще учесть и без того антимонархические настроения части команды «Рюрика», «Цесаревича» и прочих участников похода…

Впрочем, на данный момент все недовольство николаевским правлением до поры еще было наглухо задраено под свинцово-серую броню. Еще не пришло время ненависти.

В Фиуме вышел неприятный дипломатический инцидент. С рассветом следующего дня на рейд пришел австрийский крейсер «Кайзер Карл VI» – под флагом местного главнокомандующего. Австрийский флагман не мог не заметить, что на стоянках в бухте находится русский отряд, и с подъемом флагов вяло отсалютовал русскому адмиралу. Но то, что было дальше, как-то плохо вяжется с понятиями о мировых традициях военно-морского этикета.

По правилам, при встрече на рейде двух командующих из разных стран тот из адмиралов, кто младше по званию или чинопроизводству, едет к соседу в гости первым. Контр-адмирал Маньковский и поехал. Однако у трапа «Кайзера Карла» катер «Цесаревича» был встречен фалрепным офицером, который заявил, будто «Его Превосходительство Морской министр адмирал Монтекукколи очень занят и принять господина адмирала Маньковского в данный момент не может». Полагающегося по этикету салюта при этом не было. А духовой оркестр на шканцах «Кайзера Карла» вместо сигнала «Захождение» играл арию из кальмановской оперетты.

Маньковский рассердился не на шутку. И велел, что если «этот любитель оперетт все же захочет увидеться, тоже “завернуть” его от трапа, не салютовать и не оказывать никаких почестей, соответствующих его должности министра и княжескому титулу» .

Часам к 15 князь Монтекукколи все же подъехал на катере к «Цесаревичу» и извинился перед Маньковским. Тот извинения принял. Но заставил «Кайзера Карла» салютовать Андреевскому флагу как положено. И надменный австрияк еще с добрые полчаса оглашал окрестности раскатистыми холостыми залпами…

Четыре дня эскадра по очереди бункеровалась в австрийском порту с борта зафрахтованного российским консулом транспорта «Пенарт». Погрузка угля мешками и корзинами – тяжелый труд. Порой под чумазый трехпудовый куль подставляют плечо даже офицеры. А жесткое требование командования проводить бункеровки как можно быстрее нередко приводит к тому, что во время лихорадочного аврала происходят несчастные случаи.

3 сентября в 8 часов к борту «Пенарта» подошел для бункеровки «Рюрик». И во время подачи грузовой стрелой связки угольных мешков из трюма парохода на палубу крейсера один мешок отцепился, и, упав с высоты, насмерть убил молодого унтера.

Травмы той или иной степени тяжести на аврале – дело, в принципе, не редкое. Но чтобы дошло до смертельного исхода!.. По поводу гибели на бункеровке унтер-офицера Дмитрия Курилко назначенная адмиралом особая офицерская комиссия провела расследование. Вывод был однозначен: причина трагедии в недооценке самим пострадавшим опасности работы под стрелой. Недавно произведенный в унтеры молодой моряк неаккуратно навесил связку на стрелу и не вовремя вышел под нее, чтобы подобрать пустой мешок с палубы.

Похороны русского парня на австрийском военном кладбище в Фиуме заставили высокие чины в золотых погонах на время оставить дипломатические распри. Австрийский морской министр прислал Маньковскому официальную бумагу с соболезнованиями и денежное пожертвование для семьи покойного. За гробом, плывущим на плечах товарищей над узкой мостовой старинной улицы, шли вместе моряки русской и австрийской эскадр. Во время панихиды в местной православной церкви присутствовали русский консул и мэр города.

Из Фиуме отряд ушел 4 сентября, получив из Петербурга предписание направится на остров Крит – с целью принять участие международных военно-морских учениях. Здесь уже поджидал своего командующего покинувший австрийские воды раньше «Адмирал Макаров», вместе с канонерской лодкой «Хивинец» отрабатывавший стрельбы по неподвижным щитам. Интересный момент: во время этих стрельб в качестве плутонговых командиров у пушек стояли гардемарины.

После учений отряд направился было в Неаполь, но заход в итальянские воды оказался сорван: город был на карантине. Холера! Причем портовые власти почему-то не разослали предупреждение об эпидемии по телеграфу, как полагается. И если бы не флагманский «Цесаревич», получивший накануне от русского консула радиотелеграфное сообщение, эскадра узнала бы о карантине по факту прибытия…

В 1903 году как-то раз в подобной ситуации оказался знаменитый «Варяг». С великим князем на борту, под вымпелами лейб-конвоя, он вошел на рейд китайского Шанхая. Салютовал, как полагается, флагу города, спустил под правый – парадный – трап паровой катер, чтобы доставить князя в русскую миссию, где его уже ждали. Князь благополучно отбыл на берег… И тут по волнам необычно пустынного для шумного восточного города рейда невесть откуда прискакал комендантский рассыльный – моторный баркас. С известием об эпидемии…

Только через несколько недель, по окончании карантина, паровому клиперу «Забияка» удалось извлечь царского родственника из русского представительства в Шанхае. И только год спустя – после жестокого и жаркого сражения за честь России против целой японской эскадры в Чемульпо – «Варяг» обрел славу героя. А в 1903 году в Артуре при упоминании его имени мало кто не добавлял:

– Это тот, который великого князя в чумной город засадил!

Эскадра вышла в Тулон. По пути провели еще серию артиллерийских учений – стрельбы на ходу по буксируемым щитам. К пушкам вывели практикантов, и лучший результат по проценту попаданий продемонстрировали гардемарины «Рюрика», едва ли не с первого залпа завалившие щит, который тянул «Цесаревич».

По требованию врачей «Рюрика» отряду пришлось ненадолго зайти в греческий порт Пирей – сдать в береговой госпиталь заболевшего моряка, нуждавшегося в операции. Задержались в Пирее всего на сутки и уже 16 сентября вошли на Тулонский рейд. Французы приняли союзную эскадру со всеми полагающимися почестями: с салютом и эскортом дежурного отряда миноносцев, с проводкой лоцманами до бочек.

Здесь «Рюрику» предстоял небольшой ремонт. На французском заводе «Форж э Шантье» заказали частичную замену труб водяной магистрали. Работы получились чуть более долгими, нежели рассчитывал Маньковский: восьмерых заводских специалистов-слесарей даже пришлось взять с собой на переход из Тулона в испанский порт Виго.

После долгого похода моряки порой «идут вразнос» в ближайшей увольнительной. Портовых комендантов давным-давно, еще с парусных времен, не удивляют массовые попойки экипажей на берегу, нередко заканчивающиеся дракой с соседями и полицией, опоздания к вечерней шлюпке для возвращения на корабль и тому подобные «развлечения». И чем больше численность команды, тем, ясное дело, больше и дисциплинарных проступков. Во время серии заграничных визитов эскадры Маньковского на борту «Рюрика» раз двадцать созывали офицерскую дисциплинарную комиссию – считайте, специальный трибунал, в обязанности которого входило разбирать дела о всякого рода нарушениях устава и законов на эскадре.