Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

22 июля 1913 года «Рюрик» и «Цесаревич» участвовали в открытии этого монумента. Кем был для них покойный адмирал? Героем минувшей войны? Да, разумеется. Харизматическим лидером, способным в одночасье поднять боевой дух экипажей после первых сумбурных схваток с врагом? Несомненно. Но, пожалуй, лишь для немногих в личности Макарова существовали не только приукрашенные молвой идеализированные черты. Михаил Коронатович Бахирев был в числе тех, кто помнил предельно неуживчивый характер адмирала. Он знал о подлинных причинах его ссоры со знаменитым ученым Менделеевым – по поводу проекта ледокола «Ермак». Да и саму гибель «Петропавловска» с большей частью команды и штаба эскадры Бахирев справедливо приписывал личной тактической ошибке Макарова…

Впрочем, без малого десяток лет спустя после своей гибели адмирал был для большинства балтийцев всего лишь чем-то вроде романтической легенды – с трагедией в финале.

«Помни войну!»…

А стылый ветер над свинцовым морем уже носил в себе пороховую гарь стрелковых полигонов. Европа откровенно ждала новых войн. Прямо с парада по случаю открытия памятника Макарову «Рюрик» и «Цесаревич» отбыли на ставший уже привычным полигон под Ревелем.

Большие маневры Балтийского флота начались 18 августа – с массового боевого развертывания на условных минно-артиллерийских позициях. Броненосцы степенным кильватером шествовали за маяк Михайловский, грохотали главными калибрами на стрельбах по береговым целям. Серые стаи эсминцев душными летними ночами бродили без огней в шхерах между Гангэ и Гельсингфорсом, терпеливо ждали в засадах добычу. Минзаги добросовестно и педантично сооружали в каждом подходящем проливе условные заграждения. Крейсера поодиночке «условно блокировали» стратегические коммуникации. А флагману приходилось тщательно координировать все эти действия, на первый взгляд кажущиеся самым настоящим хаосом…

…Ни при чем здесь хаос! Все идет по плану. Только хитроумный этот план в полном объеме известен исключительно флагману. Часть сил, в особенности вспомогательных, откровенно используется «втемную». Получил приказ – выполняй, а зачем и для чего – то уж дело адмирала!..

Учения, приближенные к боевым, не обошлись без настоящих ранений. 20 июня во время учебной тревоги вывихнул ногу один из артиллеристов первой башни главного калибра «Рюрика» Георгий Яскевич. Второпях при заряжании десятидюймового орудия парня придавили зарядным столом. А накануне императорского смотра 4 июля юный гардемарин Прасолов подстрелил сам себя при чистке собственного револьвера. К счастью, пуля только пробила юноше руку. Честно говоря, наскоро чистить заряженный револьвер гардемарин явно взялся именно перед императорским смотром…

Едва завершились большие маневры, как «Рюрик» с частью своей боевой группы был вновь отозван для заграничного плавания. В составе смешанной группы, которой предстояло нанести визит в Портсмут и Брест, было четыре линкора, крейсера «Громобой», «Адмирал Макаров», «Паллада» и «Баян», транспорт «Рига» и полудивизион эсминцев.

Поход начался в половине пятого утра 27 августа – для этого даже побудку экипажам сыграли раньше. Эссен планировал по пути устроить масштабные маневры. Но выяснилось, что портовый комендант в Ревеле ухитрился недодать «Андрею Первозванному» и «Славе» положенного усиленного запаса угля. Теперь, по подсчетам флагманского инженера, им должно было хватить топлива только на сам переход экономической скоростью – без каких-либо «лишних» дополнительных перемещений. Так что пришлось, по сути, отменить маневры и ограничиться практическими упражнениями в радиотелеграфировании на близких дистанциях.

Несколько раз эскадру в пути задерживала «Паллада». У относительно нового крейсера, еще не успевшего как следует измотаться на службе, ни с того ни с сего дважды за сутки вышел из строя главный рулевой привод. В конце концов Эссен уже приказал «Палладе» возвращаться домой. Она быстро исчезла в тумане за кормой эскадры. Но перед самым входом в Каттегат неожиданно появилась снова и телеграфом рапортовала, что с ней все в порядке…

Последнее было немного сомнительно. Впереди лежали опасные узкости проливов, соединяющих Балтийское и Северное море. Что там делать крейсеру с непонятной неисправностью рулей, проявляющейся с непредсказуемой периодичностью? Тем более что предстоял ночной переход проливами без лоцмана… Но Эссен, пожалуй, лучше других знал, как негативно действует на общий настрой команды подозрение в ненадежности их корабля. «Паллада» осталась в эскадре.

30 августа русские корабли вышли в Северное море, и в три часа пополуночи 1 сентября прошли меридиан Дувра. В Ла-Манше был шторм, но Портленд был уже близко – в половине суток пути экономическим ходом.

В три часа пополудни отряд обменялся салютом с береговой батареей в окрестностях Портсмута. На городском рейде русских поджидала британская эскадра под флагом вице-адмирала Бриггса, и возглавлял линейный строй сам «Дредноут» – родоначальник поколения «сверхлинкоров».

Есть у англичан интересная традиция. Если приходят гости, хозяева берут их под своеобразное покровительство. За каждым кораблем иностранной делегации закрепляют одного представителя британской эскадры. Экипажи таких «побратимов» общаются лишь между собой, почти не вступая в контакты с соседями. Зато «хозяин» обеспечивает «гостя» лоцманской проводкой, экскурсиями в город и регулярной практикой в сигналопроизводстве. Таким образом, «Рюрик» по статусу флагмана имел дело в основном с «Дредноутом».

Программа визита предусматривала традиционные парады и совместные учения союзников по Антанте, переговоры и торжественные обеды. Кроме того, русские экипажи получили возможность обычным порядком сходить в увольнительную в город – по 45 душ ежедневно. Английские полицейские не без удивления отметили, что, несмотря на традиционное обилие в припортовой зоне кафе и пабов, ни один из русских моряков не был доставлен в участок пьяным…

Тем не менее из увольнительных возвращались не все. К моменту завершения визита 59 моряков русской эскадры числились «в нетях», а проще говоря – сбежали на чужом берегу. Львиную долю дезертиров составляли новобранцы 1913 года призыва, многие раньше были замечены в крамольных настроениях по отношению к действующей власти.

Около десятка пропавших молодых матросов были из экипажа «Рюрика». Эссен решил не оставлять их в эмиграции и снарядил поисковую экспедицию – совместно с местной полицией. В результате все беглецы были выловлены и преданы офицерскому «суду особой комиссии» – за дезертирство и сбыт на берегу казенного обмундирования.