Григорий Максимов - Когти чёрных орлов

Поняв, что дальнейшее преследование не имеет смысла, контр-адмирал приказал поворачивать на Феодосию.

Победа в Керченском сражении стала решающей морской победой во всей русско-турецкой войне 1787–1791 годов. После поражения под Керчью турки уже не пытались высадить свой десант в Крыму, а вскоре и вовсе отказались от мысли вернуть себе крымский полуостров и северное причерноморье. Лишь недавно воцарившийся султан Селим III унаследовал уже проигранную войну и после морского поражения под Керчью начал думать о том, как бы её поскорее закончить.

В течение XVIII века Османская империя окончательно утратила былое могущество. Её армия и флот настолько ослабели, что были не в силах противостоять более организованным и технологически продвинутым европейским армиям. Агрессивная завоевательная политика, в былые века укрепившая и сказочно обогатившая могучую Порту, теперь приносила лишь убытки и разорение. Турецкие султаны продолжали править старыми методами, терроризируя подданных, увеличивая налоги и надеясь на добычу от военных походов. Восточный деспотизм, с единоличной неограниченной властью султана, постепенно себя исчерпывал. Упадок империи перерастал во всё более глубокий и всесторонний кризис всей её структуры.

Поняв, что так дальше продолжаться не может, султан Селим III решился на проведение ряда реформ. Он обнародовал указы, позволявшие отнимать земельные наделы у лиц уклоняющихся от военной службы; создал новый корпус регулярных войск по европейскому образцу; открыл военно-инженерное училище; провёл преобразования на флоте. Но реформы встретили сильное противодействие со стороны феодалов и духовенства, особенно со стороны янычар, не желавших терять своё элитное привилегированное положение. Но и эти реформы затронули лишь военную сферу, экономика империи и её административное управление остались в прежнем убыточном состоянии.

Но ничто уже не могло остановить или хотя бы замедлить прогрессирующий упадок.

К концу века Порта попадает под внешнеполитическое влияние, а со временем и полную зависимость от Великих держав, таких как Англия, Франция, Австро-Венгрия и Россия. В их кругу возникает, так называемый «Восточный вопрос», суть которого заключалась в определении дальнейшей судьбы слабеющей империи. В виду большого стратегического и политического значения её территорий, «Восточный вопрос» надолго стал одним из краеугольных камней европейской и мировой политики. Но у каждой из Великих держав было своё видение на будущее Блистательной Порты. Англия и Франция проводили политику «искусственного сохранения» распадающейся империи. Они поддерживали реформы, проводимые турецким правительством, вкладывали деньги в турецкие предприятия, помогали подавлять национально-освободительные движения на Балканах. Австро-Венгрия была кровно заинтересована в присоединении к себе новых, отторгнутых от Турции территорий в Восточной Европе и на тех же Балканах. Россия же настаивала на полном и окончательном крахе ослабшей империи, уничтожении её как государства, с последующим разделом всех её территорий, как ещё недавно это было произведено с Польшей.

К началу XIX столетия Турция оказалась ослабленным, политически и экономически зависимым государством.

Императорская Россия, в это же время, напротив, только начинала входить в зенит своего могущества. Успешная завоевательная политика, начатая Петром Великим, с ещё большим успехом была продолжена Екатериной Великой. Её сын Павел, в 1796 году, унаследовал самое большое по территории государство на земном шаре. В последние годы своего правления императрица Екатерина была сильно обеспокоена революционными событиями во Франции. Она разорвала дипломатические отношения с революционным французским правительством, призывала к его политической изоляции и принимала при своём дворе французскую аристократическую иммиграцию. Император Павел продолжил эту анти-французскую политику своей матери.

Получив рапорт Ушакова о новой морской победе, генерал-фельдмаршал Потёмкин восхищённо докладывал императрице: «Бой был жесток и для нас славен тем паче, что и жарко, и порядочно контр-адмирал Ушаков атаковал неприятеля вдвое себя сильнее… Разбил сильно и гнал до самой ночи; три корабля у турок столь повреждены, что в нынешнюю компанию, не думаем быть им в море, а паче всех адмиральский, которого и флаг шлюпкою с корабля „Георгия“ взят.

Контр-адмирал и кавалер Ушаков отличных достоинств… Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель. Не оставьте, матушка, его.»

В самом же рапорте флотоводца говорилось: «все командующие судов и разные чины флота Черноморского…. с крайним рвением и отличной храбростью выполнили свой долг…»

Уже пятого августа Екатерина написала ответное письмо: «Победу Черноморского флота над турецким мы праздновали вчера молебствием в городе у казанской, и я была так весела, как давно не помню. Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчинённым.»

За Керченскую победу контр-адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков был удостоен ордена Святого Владимира второй степени.

Едва выйдя из боя, экипажи всех кораблей Севастопольской флотилии первым делом занялись подсчетом потерь. Общее число убитых во время боя составило двадцать девять человек, среди которых был один мичман и один лейтенант-артиллерист. Куда большим было число раненых, достигшее шестидесяти восьми человек, среди которых было и четверо офицеров. Многие ранения были тяжёлыми, грозя выжившим в битве долгой и мучительной смертью от ран. Но и среди тех, кто, казалось бы, остался здоровым и невредимым, не было почти никого, кто бы не ощущал последствий контузий и колосального перенапряжения сил. Почти все ощущали головную боль, тошноту, жаловались на временную потерю слуха, затруднение дыхания и режущую боль в глазах.

Наибольшие потери в личном составе, как убитыми так и ранеными, понёс, конечно же, «Святой Георгий Победоносец», первым принявший на себя вражеский натиск. Вечером восьмого июля, сразу после окончания боя, погибших вынесли на верхнюю палубу и, уложив в один ряд, накрыли андреевскими знамёнами. Корабельный иеромонах стал служить панихиду. Остальные, молча или со слезами, стояли вокруг. Многие помогали раненным, иные начали восстанавливать такелаж и ставить новые паруса.

Одолеваемый скорбными чувствами, Алексей стоял над телом Модеста. Едва закончилась панихида, он присел на корточки и откинул край знамени с его лица. Ему было жаль, что всё закончилось именно так.

Они никогда не дружили. Учась в одной роте Морского кадетского корпуса, считали друг друга соперниками и даже врагами. Постоянно подначивали один одного и плели мелкие интриги друг против друга. Особенно их неприязнь усилилась после того, как между ними прошла Лиза фон Кведен, в итоге покинувшая их обоих. Даже служба на одном корабле и жизнь в одной каюте не смогла их примирить.