Маргита Фигули - Вавилон [litres]

Скажи он это любому другому полководцу, тот пришел бы в крайнее замешательство, а Набусардар только громко рассмеялся.

Гонца это настолько удивило, что он спросил:

– Непобедимый не верит моим словам?

– Да нет же, – сказал Набусардар, все еще продолжая смеяться, – просто я представил себе, какие лица будут у сановников, у служителей Эсагилы и вавилонских вельмож, когда до них дойдет эта весть.

– В царском дворце я уже докладывал.

– И что же? – нетерпеливо спросил Набусардар.

– Его величество царь пришел в полную растерянность, когда услышал это, советники потеряли дар речи, весь двор, очевидно, охватила паника.

Набусардар снова засмеялся, потом внезапно оборвал смех и спросил:

– А Итара, мой начальник тайной службы, не потерял присутствия духа? Сейчас меня больше интересует настроение командующего тайной службой халдейской армии, чем вся продажная вавилонская знать, вместе взятая.

– Я говорил о царе, – напомнил Набусардару гонец.

– Я вижу, что полгода вдали от Вавилона уже сделали свое дело и ты усвоил деревенские манеры. Новый царь – вольнодумец, и у нас уже вошло в обычай: что на сердце, то и на языке. Каждый может говорить что угодно, а если тебе захочется плюнуть в физиономию самому верховному военачальнику, который является в государстве вторым лицом после царя, смело можешь сделать это.

– Я позволил себе что-нибудь неуместное в отношении твоей светлости, Непобедимый? – спросил гонец, вконец смутившись; до него не доходил смысл слов Набусардара, потому что за эти полгода он действительно отвык от Вавилона и не знал, что здесь происходит.

– Пожалуй, ты один ничего себе не позволил, – шутливо продолжал Набусардар, – зато все остальные – сколько угодно. Сколько в Вавилоне жителей, столько могил роется для меня.

Гонец окончательно перестал его понимать.

– Не удивляйся, – продолжал полководец. – В Вавилоне подозревают меня в том, что я со своей армией хочу напасть на Халдейское царство. Им не верится, что Кир затевает какие-то военные приготовления против нас. Если бы не твое сообщение, меня сжили бы со свету. Потому я и засмеялся, как приговоренный к смерти, которого помиловали. И хотя ты принес печальную весть, ты, наверное, уже понял, почему я рад ей.

Он снова усмехнулся, но постепенно его лицо принимало все более непреклонное выражение. Он задумался, потом поднял глаза на гонца и сказал:

– Впрочем, персам не подойти к Вавилону ни с юга, ни со стороны Тигра. На юге болота, а напротив Вавилона нет ни мостов через реку, ни кораблей. А вплавь им никогда не преодолеть стремительный Тигр.

Он помолчал, потом озабоченно проговорил:

– Иными словами, опасность, подлинная опасность угрожает нам только с севера.

– Но север защищен Мидийской стеной, – возразил гонец, – самая сильная армия никогда не возьмет ее. Итара выразил сожаление, что у нас нет еще двух Мидийских стен – одной на юге и другой напротив Вавилона.

– С некоторых пор Мидийская стена не имеет никакого значения, – процедил Набусардар и забарабанил пальцами по столу.

– Мидийская стена? – переспросил гонец. – Но персы ведь не знают секрета ее устройства?

Набусардар только махнул рукой и, встав, зашагал по комнате.

– Персы не знают ее секретов, но с этой стороны нам грозит вероломная измена… Впрочем, ты немедленно отправишься с донесением Итаре, не мешкая в Вавилоне ни одной минуты.

Гонец вздохнул, потому что дорогой сюда изрядно устал и рассчитывал, что ему дадут хотя бы один день передохнуть.

– Ни минуты, – повторил Набусардар, – минута промедления может обернуться поражением. Итара должен расставить посты на всех дорогах, ведущих из Вавилона на север. Обыскивать каждого, будь то жрец, торговец или нищий бродяга. Первое время пусть этим займутся отряды, стоящие на севере. Пока он может располагать для разведки только собственным отрядом. Но вскоре он получит подкрепление. Можешь передать ему, что на днях у царя состоится тайное совещание, которое решит, должен ли Вавилон готовиться к войне с Киром.

– Кто может сомневаться в этом? – серьезно заметил гонец. – Нельзя ждать, пока Кир превратит Халдейское царство в персидскую провинцию. Теперь его враждебные намерения очевидны. Он уже покорил Лидию и Мидию, но по всему видать, на этом не собирается останавливаться. Завоевать Вавилонию, крупнейшую державу мира, одну из самых богатых, славных, могущественных, – вот что в глазах Кира будет победой, достойной его. Я не могу понять, кто в Вавилоне может сомневаться в этом и противиться оборонительным мерам.

– Как всегда, – досадливо ответил Набусардар, – как всегда, Эсагила. Она настраивает сановников против моего плана обороны, убеждая их, что он не нужен. Она боится за свои сокровища. Твое известие явилось как нельзя кстати. Теперь в моих руках неопровержимые улики против персов. И я уверен, мой план утвердят, хоть царь и раньше без согласия совета намеревался создать самую могущественную армию, которая когда-либо существовала. Впрочем…

Он вздохнул и покачал головой.

– Впрочем… – повторил гонец.

– Впрочем, к сожалению, он больше думает о том, чтобы с помощью этой армии добывать себе все новых красавиц, чем побеждать врагов. Поэтому я желал бы добиться согласия советников. Так или иначе, после совещания мы перестроим армию, а я изыщу средства снарядить и направить ее против Кира, но… тревожит меня эта Навуходоносорова стена на севере. Мидийская стена может быть непобедимой крепостью, но теперь надеяться на это нельзя.

– Кто-нибудь похитил план?

Набусардар испытующе взглянул на гонца – не довериться ли ему, ведь это один из преданнейших воинов Итары? Но передумал.

– Я составлю сообщение Итаре, – сказал он.

Он сел и написал на глиняной табличке тайным письмом:

«Сан-Урри, помощник верховного военачальника, совершил предательство. Он похитил план Мидийской стены, его местонахождение пока установить не удалось. Приказываю: охранять дороги, чтобы он не перебежал к персам. Проверить благонадежность Гобрия. Не пропускать финикийские корабли в Персидское море, чтобы южный отряд войск Кира не воспользовался ими для переправы через Тигр. Строжайшим образом обыскивать чужестранцев, включая египтян, хоть они и наши союзники. Выдавать солдатам достаточно еды и вина, обеспечить обувью и одеждой. Да пребудет над тобой и твоими воинами покровительство доблестной Иштар из Арбелы».

Исписанную табличку он вложил в кожаный мешок, скрепил его печатью и подал гонцу.

Воина снабдили на дорогу едой, а заботливая Тека дала флягу с освежающим питьем.

Он простился с Набусардаром и через минуту уже мчался галопом по борсиппским улицам, через мост, в сторону Вавилона. Оттуда путь его лежал на Киш и Куту. Из Куты – на север, по берегу Тигра, в расположение главного стана Итары.