Георгий Гулиа - Викинг. Ганнибал, сын Гамилькара. Рембрандт

Он сказал вежливо:

— Здравствуй, Гудрид.

Она озиралась вокруг — нет ли еще кого? Нет, вроде никого. Это ей не понравилось. Встреча с Фроди, да еще на лесной лужайке, да еще наедине — не самое лучшее, о чем мечтается приличной девушке.

Он словно бы угадал ее мысли:

— Не бойся, Гудрид. Тот, кого ты ждала, наверное, недалеко и вот-вот появится.

Фроди был слишком вежлив, и это еще больше встревожило Гудрид. Ибо верно говорят: «Уж лучше волк в личине волчьей, нежели в обличье невинного ягненка». Гудрид шарила взглядом по сторонам в надежде увидеть Кари.

Она была нынче особенно привлекательна. Щеки ее розовели на солнце, волосы золотились, а в большущих глазах будто отражалась вода фиорда — чистая и тихая.

На ней было легкое, чуть не до пят платье, башмаки — из тонкой оленьей кожи, чулки зеленые, шерстяные. Гудрид была красива своей молодостью — невинной, первозданной, как само небо.

— Я знаю, — сказал Фроди, — кого ты надеешься увидеть. Но меня больше интересует иное: что ты думаешь обо мне?

— О тебе? — испуганно вопросила Гудрид.

— Да, обо мне. О знаменитом Фроди! — И он нагло выпятил грудь.

— Каждый чем-нибудь да знаменит, — сказала Гудрид.

— Не каждый, — возразил Фроди.

Он осведомился у Гудрид: не жарко ли ей на солнцепеке и не лучше ли постоять в тени деревьв. Она ответила, что предпочитает это, более открытое место, ибо на то и лето, чтобы немного погреться на солнце, а тени и зимой предостаточно. Даже слишком много…

— Как тебе будет угодно, — вежливо сказал ей Фроди. Ей показалось, что это другой, совсем другой Фроди, а не тот, о ком идет дурная слава.

И она на миг поддалась этому ощущению.

— Фроди, — сказала она, — я действительно жду Кари. Мне казалось, что это он стоял вот здесь, на том месте, где стоишь ты. Но, как видно, я ошиблась.

— Ошибка явная, — сказал Фроди, — поскольку я налицо, а Кари бог весть где.

— Он где-то здесь. В этом я уверена.

— Возможно. Однако есть на свете петухи ранние, а есть поздние. Вторые всегда остаются в проигрыше. Так вот, скажу я тебе, Гудрид, я из петухов ранних. Из тех, кто не спит, а кукарекает всю ночь напролет.

Гудрид стало смешно. И она дала волю своему смеху. Посмеялся с нею вместе и Фроди. А потом сказал:

— Кроме шуток, Гудрид, я хочу посвататься к тебе.

И скосил на девушку изучающий взгляд.

— Что? — спросила Гудрид. — Мне послышалось…

— Нет, Гудрид, не послышалось. Я хочу посвататься к тебе.

— Ты? — с трудом выговорила Гудрид.

— А что удивительного? Разве ты безобразна? Или мало уважаем твой отец? Постой… — Фроди поднял руку кверху, словно указывал на макушку ближайшей сосны, — Постой! Или, может, я недостоин тебя?

Гудрид молчала.

— Я спрашиваю: может, недостоин тебя?

— Я этого не говорю…

— Так что же ты говоришь?

— Ничего.

— Уф! — громко вздохнул Фроди. — Ты было огорошила меня. Я полагаю, что нет в мире девушки, которая не пошла бы за меня замуж…

— Во всем мире?

— Во всяком случае, от Финланда до Агдира, от Гаутланда до Эстланда. Этого тебе мало?

В голосе Фроди послышались новые нотки — угрожающие или просто раздраженные. Ладонь его левой руки сама собою легла на рукоять меча. Бесцветные глаза вдруг зажглись огнем — холодным, отталкивающим. Недаром же Фроди был берсерком…

Девушку пронял холод — до самого сердца. Она вдруг ощутила страшную опасность. Да, этот берсерк опасен не только в битве. Она попятилась к лодке и попыталась вскочить в нее…

— Куда?! — заревел Фроди. Он кинулся на Гудрид, подобно лесному хищнику, и сгреб ее хрупкое тело в охапку.

Она попыталась высвободиться из страшных объятий, но разве ей это было под силу?

Он поставил ее на ноги. Сказал:

— Я боюсь, что ты утонешь в этом фиорде.

Она молчала.

— Я спрашиваю, Гудрид: могу посвататься к тебе?

— Нет, — сказала Гудрид тихо.

— Почему?

— У меня есть жених.

— Этот Кари?

— Да.

Фроди сказал:

— Не только жених, но и конунги порой исчезают неведомо куда. Я уже не говорю об иных незадачливых берсерках. Я, к счастью, к ним не причисляю себя.

Он попытался улыбнуться во всю ширь своего круглого лица.

— Фроди, — сказала девушка, стараясь не глядеть на берсерка, — я — чужая. Ты это знаешь…

— Откуда мне знать?

Девушка набралась духу и выпалила:

— Я выйду замуж только за Кари.

— Подумай, Гудрид…

— Подумала.

— Тебе известно имя моего отца?

— Да.

— Ты знаешь, где я живу?

— Да, знаю.

— И то, как мы богаты?

— Да, знаю.

— Что конунг нашего края часто гостит у нас?

— Тоже знаю.

Он повертел головой, точно отгонял назойливую комариную стаю:

— Значит, ты все знаешь обо мне?

— Возможно, Фроди… Но об этом поговорим потом. А сейчас мне надо плыть домой.

Фроди нахмурился. Его рыжие брови глухо надвинулись на глаза. Он отшвырнул ударом носка большой булыжник. И камень полетел, точно мяч, свалянный из бычьей шерсти. Это был недобрый знак.

— В последний раз, Гудрид: могу я посвататься к тебе?

— Разве это можно возбранить кому бы то ни было?

— Мне важно твое мнение. Тебе это ясно?

Она чуть схитрила. Это было вполне понятно в ее положении.

— Фроди, — сказала она, — разве так сватают? Это же не битва на мечах?

Он прохрипел:

— Это хуже битвы на мечах.

— До свидания, Фроди.

— Вернись!

— До свидания.

— Я сказал: вернись!

Он взял ее за руку и сильно потянул к себе.

А в следующее мгновение бросил девушку на землю. Как обыкновенное полено. У него просто иссякло терпение.

Фроди снова свистнул, и четверо головорезов выросли перед ним как из-под земли.

— Вот она, — сказал Фроди, кивая в сторону распластанной на земле Гудрид.

Был среди этих головорезов и Эгиль.

— Не подохнет, — сказал он брату. — Эта порода живуча.

— Ей нужен Кари, — прохрипел Фроди. — Видите ли, не может она без него.

Головорезы расхохотались.

— Если это так… — начал один из них.

— Да, так! — гаркнул Фроди.

— В таком случае она получит кое-что получше, чем этот ублюдок Кари. Кари перед нами просто котенок!

— Она упряма. Заладила свое и плюет на меня, — мрачно проговорил Фроди. — Я решаю так: каждый должен получить свое.

Эгиль достал короткий, с широким лезвием нож. Он сказал, что нет надобности в особых церемониях. Пусть все увидят, как это делается…

Головорезы жадно обступили девушку. Только Фроди хмуро смотрел в сторону фиорда.

— Хозяин здесь я, — сказал он, — без меня никто даже пальцем не прикоснется к ней.

Эгиль стоял в нерешительности с обнаженным ножом.

— Кто же разденет ее?

— Ты, — бросил Фроди.

Эгиль нагнулся над Гудрид. Он потянул на себя ее белоснежный воротничок и разрезал платье до самого подола. Под платьем оказалась белоснежная сорочка из тонкого льна. Эгиль мигом разделался и с сорочкой.