Гэри Дженнингс - Тропой Предков

— Никаких, — вздохнул Матео.

А дон Хулио улыбнулся и покачал головой.

— Этот дьявол, должно быть, обернулся ягуаром, если сумел ускользнуть от моих людей. Он скрылся пешком, тогда как за ним гнались вооружённые всадники.

— Значит, — стал размышлять я вслух, — вы знали, что науали собирается захватить меня?

— Это был лишь вопрос времени, — сказал Матео. — Паренёк-метис стал совать нос в его тайные делишки. Индейцы ненавидят метисов не меньше нас, испанцев. Не приходилось сомневаться, что, принеся тебя в жертву, науали не только исполнил бы обряд, но и получил особое удовольствие.

Я улыбнулся дону Хулио и Матео. Вообще-то внутри у меня всё клокотало от гнева — ведь эти хитрецы едва не довели меня до погибели, — но давать волю этому чувству не имело смысла. Правда, я не мог удержаться от того, чтобы не съязвить:

— Боюсь, вы поторопились. Надо было подождать ещё, пока науали не вырвет моё сердце, и тогда, глядишь, вам удалось бы его сцапать.

— Пожалуй, ты прав, — кивнул дон Хулио. — Возьми это на заметку, Матео, в следующий раз, когда вы с парнишкой сойдётесь с этим науали. Пока этот дьявол будет вырывать у Кристо сердце, ты успеешь отрубить науали голову.

Дон Хулио говорил всё это с невозмутимым выражением лица, и было непонятно, шутит он или нет. Но одно не вызывало сомнений: мы не успокоимся, пока не захватим науали в плен или не убьём злодея.

Похоже, до Матео это тоже дошло, и он воскликнул:

— Дон Хулио, только не говорите мне, что я должен оставаться в этом захолустье до тех пор, пока не объявится это грязное отродье языческой шлюхи, чёртов колдун! Позвольте мне отправиться в большой город, где живут люди одного со мной положения. Там есть музыка, женщины...

— И неприятности, — дополнил дон Хулио, — разве не их ты вечно находишь в больших городах? Тебе поручено это дело, потому что большую часть своей жизни ты провёл в тёмных логовищах порока, где азартные игры, мошенничество и распутные женщины возбуждают жар в твоей крови. Это задание пойдёт тебе на пользу. Ну подумай сам, Матео. Свежий воздух. Здоровая деревенская еда...

Да какой там свежий воздух! Матео рассматривал это как ссылку в преисподнюю и чувствовал себя, похоже, не намного лучше, чем я в тот момент, когда узнал, что представлял собой наживку для науали.

Дон Хулио установил посты на всех главных дорогах, ведущих из этой местности, и послал в джунгли специальные отряды — искать науали. Матео оказался в составе одного из таких конных патрулей, однако сам он считал это пустой тратой времени.

— Этот дьявол знает здесь каждый куст, и у него повсюду пособники. Нам нипочём его не изловить.

Дон Хулио, однако, склонялся к той мысли, что науали ни за что не покинет здешние края, пока не поквитается за своё поражение.

— Оставив всё как есть, этот злодей лишится и уважения к себе, и почитания сторонников. Ему необходимо во что бы то ни стало отомстить.

А местью, по мнению дона Хулио, должно было стать убийство — испанца, метиса или индейца, сотрудничающего с испанскими властями.

Из этого следовало, что нам придётся торчать в этом индейском захолустье неведомо сколько времени — так, во всяком случае, воспринимал ситуацию Матео. Некоторое, пусть слабое, утешение он находил лишь в вине да поездках в ближайший деревенский трактир, где вовсю дулся в карты с бродячими торговцами.

Целитель большую часть времени проводил, сидя в нашем лагере, покуривая трубку и глядя в небо. В остальное время он прогуливался туда, где находил птичью стайку, и о чём-то с ними чирикал.

Я начал за него беспокоиться. Старик почти не откликался на просьбы окрестных индейцев, а когда я спрашивал, чем он занят, отвечал, что готовит снадобья.

Аййо! Это тревожило меня. Похоже, Целитель надеялся защитить меня от науали с помощью своей магии, и мне было боязно, как бы старик при этом не пострадал сам.

А всего лишь через пару дней в моих руках оказалось настоящее сокровище.

Ага, чувствую, что при слове «сокровище» вы насторожились. Небось представили себе чашу с изумрудами или золотую маску? Нет, amigos, речь идёт не о бренных земных богатствах, но о сокровище духа. Матео достал книгу «Ласарильо из Тормеса». Эта книга была предшественницей «Гусмана де Альфараче», того самого романа о пареньке picaro, в котором я нашёл многое, достойное восхищения, и кому надеялся подражать. Тот факт, что сие сочинение, так же как и «Гусман», числилось в списке книг, запрещённых инквизицией в Новой Испании, вызвал во мне ещё большее желание его прочесть.

Матео сказал мне, что автором «Ласарильо», по слухам, был дон Диего Уртадо де Мендоса, человек, некогда собиравшийся стать священником, но в конце концов сделавший карьеру государственного чиновника и посла в Англии. Правда, многие в авторство Мендосы не верили.

— Король Карл Пятый назначил Мендосу губернатором итальянской провинции Сиена, и он проявил себя таким жестоким тираном, что местные жители даже пытались его убить. Я подозреваю, что книгу написал кто-то другой, может быть один из его помощников, а Мендоса из тщеславия присвоил себе авторство.

Я захватил роман и отправился на берег реки, где присел на склон холма. Солнце нагрело камни, и я примостился среди валунов, чтобы почитать. По мере того как разворачивались приключения Ласарильо, повествование становилось всё более и более мрачным, и я пришёл к выводу, что книгу и вправду вполне мог написать тиран.

Детство главного героя романа, Ласаро, как его звали, было сходно с детством Гусмана. Он был сыном простого мельника, который, к несчастью для Ласаро (вспомните папашу Гусмана), оказался неудачливым мошенником. В один прекрасный день его поймали на обмане клиентов и отправили в качестве погонщика мулов на войну с маврами, где он вскоре и погиб.

Мать Ласаро держала постоялый двор, но деловой женщиной её назвать было нельзя. В конце концов она связалась с мавром, грумом одного знатного человека, и родила от него темнокожего ребёнка. Это навлекло позор на неё и обернулось бедой для мавра, ибо, когда выяснилось, что он обкрадывает господина, чтобы поддерживать внебрачное дитя, мавра сперва повергли суровой порке, а затем обрызгали каплями кипящего жира.

Не в состоянии прокормить двоих детей, мать Ласаро отдала старшего сына в поводыри слепому побирушке. Слепой нищий тут же принялся учить мальчика жизни. События в романе разворачиваются следующим образом. Перед уходом из города слепой велит Ласаро отвести его к каменной статуе быка. Там он просит Ласаро приложить ухо к быку, чтобы послушать странные звуки. Когда наивный мальчик это делает, старик бьёт его головой о камень. А потом смеётся, находя это весёлой шуткой.