Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

– Изволит ли барыня откушать картохи с холопами? – не удержался от выпада Хохлов.

– Я не знаю, почему именно меня Вы выбрали мишенью для ваших уколов, – пытаясь сохранять спокойствие, отвечала ему Лиза, – но хочу еще раз сказать Вам, что подобный тон не уместен. Я пришла не к Вам, а в дом к своей подруге. И я ничем Вам не могла досадить, мы почти незнакомы. И Вам никто не давал права так себя со мной вести.

– Права не дают, их берут, милая барышня! – Хохлов буравил ее взглядом. – Вас я, может, и не знаю, но знаю многих, подобных Вам. Избалованные неженки, все в жизни получающие даром! Загребающие добро, заработанное чужим горбом. Но, подождите! Придет время, мы возьмем у вас все – и права, и добро.

– Я не понимаю, – растерялась Лиза. – Меня в чем-то обвиняют? Я у кого-то взяла какое-то добро? Что? Когда? Лида?

– Не обращай внимания, Лизонька, – как ни в чем не бывало хлопотала Лида. – А Вы, сударь, извольте не распространять свои марксистские взгляды на моих друзей. Фу! Сей же час извинитесь!

– Прошу пардону, возможно перегнул! – Хохлов привстал из-за стола и обозначил Лизе поклон. – Только Вы путаете, Лидия Пантелеевна! Это Игнат у нас марксист, а я – социалист!

– Только вы двое и понимаете разницу между этими понятиями, – засмеялась Лида.

– Нет никакой разницы, не бузи, Хохлов, – нудно вторил ей Кириевских.

– Как это нет? – Хохлов взял со стола кусок хлеба и, не дожидаясь еды, стал жевать. – Вы все застряли в своих кружках, в домах, на явочных квартирах и мусолите экономические постулаты. Надо переходить к открытой борьбе! Идти с агитацией на фабрики, на заводы, не сидеть по углам. Политические лозунги – вот сегодняшний и завтрашний день революционера. Надо всеми силами вовлекать рабочих в процесс борьбы, это нам, самим, прежде всего и нужно.

– Арсений! – Игнат аж побелел весь. – Ты забываешься, здесь же не кружок. Ну что и кому ты говоришь!

– Ну, пока не кружок, а там видно будет. Или ты тоже про нашу барышню? А? Барышня? Не побежите ли Вы прямиком отсюда в охранку?

– Лида, извини, я пойду! – Лиза встала из-за стола. – Право, я сыта.

– Не уходи, Лизонька, уже все почти готово! – Лида бегала между столовой и первым этажом, где была кухня, и многое из разговора упустила.

– Если Вы, милостивый государь, будете продолжать в том же духе, то я вынужден буду просить хозяев, чтобы это Вы покинули этот дом! – вмешался Алексей.

– Товарищ! – отвечал, не вставая, Хохлов.

– Что, простите? – не понял Семиглазов.

– Мне больше нравится обращение «товарищ», а не «милостивый государь». Называйте меня так, прошу Вас. И мне бы хотелось дождаться хозяйку дома и переговорить с ней уже сегодня. У меня к ней выгодное предложение.

– Извольте. Товарищ, – увидев, что Лиза не уходит, Алексей притих.

– Да не дуйтесь вы все! – примиряюще распростер над столом руки Арсений. —Не обижу я вашу недотрогу, присаживайтесь, мадемуазель. Мир? Вот уже и кушать несут.

Лиза села обратно, не желая обижать хозяев. Петр нес большую кастрюлю с картошкой, а Лида масленку и глубокую миску, в которой валялись неровно нарезанные куски селедки, с хвостами и головами вперемешку. Из них во все стороны торчали кости. Лизу замутило от этого вида.

– Что не так, Лизонька? – спросила Лида, перехватив взгляд подружки, теперь уже и в ее голосе послышались нотки насмешки.

– Она же не чищенная, – растеряно заметила Лиза.

– А вот у нас так принято, барышня! – встрял Хохлов. – По-простому. Да, хозяюшка?

Лида посмотрела на рыбу и потом кивнула.

– А почему ты ее не разделала, как нас учили? – искренне удивилась Лиза.

– И не подала на фарфоре, с кольцами лука и укропом во рту? Извини! В следующий раз. Сейчас и так все заждались, я не могу тратить еще час на хирургическое препарирование селедки. Каждый почистит себе сам, – Лида уже откровенно ехидствовала.

Лизе даже на миг показалось, что делает она это нарочно, показательно, чтобы понравиться Хохлову. Но тут же отогнала эти мысли, как вызванные обидой, а потому несправедливые. Хохлов явно наслаждался ситуацией, с трудом удерживаясь от высказывания, а потом все-таки сказал, но явно иное, не то, что хотел.

– Вас учили? – церемонно обратился он к Лизе. – И Вы смогли бы сейчас проделать это, продемонстрировав нам результат?

– Я, право, не все помню, это было в пятом классе. И там нужна целая рыба, с кусками, наверно, сложнее. Но да! Могла бы, что тут такого? Давайте я сделаю? – и Лиза потянулась к миске.

– Лиза, сядь! – Лида одернула ее почти грубо. – Будет так, как сделала я. Хозяйничай у себя.

За столом воцарилась тишина. Лиза пыталась понять, за что ее наказывают. Потом нашла в себе силы не разрыдаться, отдышалась и тихо сказала:

– Прости.

– Ешьте, ну что же вы, – Лида сидела все еще злая, но уже начала отходить.

Мужчины стали раскладывать еду по тарелкам. Алексей, ухаживая за Лизой, положил ей одну картофелину и больше ни на что не решился. Лиза посидела еще минут пять для приличия, слезы все равно находились где-то совсем близко, есть она не могла, а только поковыряла вилкой картошку.

– Простите, мне пора. Лида, я только заходила спросить, когда мы пойдем к модистке? Мы же собирались? Проводи меня, пожалуйста, мы там договоримся. До свиданья, – сказала она всем за столом, и они с подружкой спустились вниз.

– Прости и ты меня, – у калитки сказала ей Лида. – Но ты тоже хороша! «Давайте я, давайте я!». Зачем ты меня позоришь?

– Я действительно, не понимаю, Лидочка, зачем делать плохо, если знаешь, как сделать хорошо. Но ты права, это твой дом, твои правила. И все-таки, мне кажется, что никогда не нужно опускаться ниже того, что когда-либо было достигнуто. Ты же умеешь и знаешь, как сделать блюдо красивым.

– А может быть ты просто чистоплюйка? И побоялась запачкать свои нежные ручки? – снова сорвалась Лида.

– Закончим этот разговор! – гордо подняв голову, снова не позволила себе заплакать Лиза.

– Ну, прости! Прости меня, Лизонька! На меня как нашло что-то сегодня. Я наверно просто боялась сделать что-то не так. Я же впервые на хозяйстве. И ты думаешь, я все помню, чему нас учили? А тут люди пришли. Я спешила и волновалась. Давай забудем все. К модистке! Давай пойдем к модистке, как собирались. Вместе. Вот в понедельник, давай? Я отзанимаюсь с Аленкой, и пойдем? Хорошо, подружка моя единственная?

И они обнялись.

***

По уговору девушки встретились вновь, и все недавно произошедшее между ними показалось вздором и недоразумением. Они, как и прежде болтали, рассматривали модели в журнале, что отец выписал специально для Лизы, отмахивались от навязчивых забот Егоровны. Лида вначале побывала в большом доме, решено было, что точными предметами девочке лучше заниматься с утра, на чистую голову. Потом ожидала в людской, пока Лиза переоденется и завершит свои приготовления к выходу в город, а, когда та вошла к ней, стала потрясать номером газеты.