Колм Тойбин - Дом имён

– Их же охраной?

– Не тревожься. Ту охрану прикончили.

Я выглянула наружу и увидела, как по коридору выносят тела, вернулась к себе и тихонько заговорила с Орестом, чтобы его отвлечь. Когда появилась Электра, я жестом велела ей не говорить, что случилось, в присутствии мальчика. Вскоре она устала помалкивать и оставила нас с сыном в покое. Вернувшись, зашептала мне, что поговорила со старейшинами и они убедили ее, что это стычка из-за игры в карты или в кости между стражниками и четверыми солдатами. Они выпивали.

– Лица у стражников все в крови, – сказала Электра, – и кинжалы их тоже. Должно быть, упились. Больше никакого пития – и никаких убийств.

Всего лишь ссора из-за игры, сказала Электра, пустяки для отца, когда он вернется. Она запретила от моего имени любые игры в карты и в кости. Всякое питие тоже будет запрещено, добавила она, пока не вернется Агамемнон.

Я вышла с Орестом на свежий воздух. Поговорила с ним нежно, и мы поискали солдата, который натаскивал его в искусстве меча.

Слишком опасно, подумала я, плутать по ночным коридорам. В темный час я стояла у двери, следила, прислушивалась к малейшим шумам.

Однажды ночью объявился Эгист, чего я и ждала, и, как лисица по следу, повлек меня в комнату, где никто не жил.

– Люди – в моей власти, – прошептал он. – Мы готовы. Можем свершить что угодно.

– Отправляйтесь в дома ко всем старейшинам, которых мой супруг оставил властвовать, – прошептала я. – Заберите у каждого по ребенку. Сына, внука. Твои люди должны объяснить, что это мой приказ, и, чтобы вернуть ребенка, нужно обратиться лично ко мне. Уведите детей подальше. Не вредите им. Берегите их.

Он улыбнулся.

– Уверена? – спросил он.

– Да, – ответила я и тихонько двинулась прочь, обратно к себе в спальню.

Несколько дней ничего не происходило. О победах Агамемнона и о его непомерных трофеях во дворец доходило все больше слухов. Старейшины явились посовещаться со мной, когда стало ясно, что Агамемнон вернется, как только еще кое-какие земли окажутся в его власти.

– Нам надо встретить его подобающе, – сказали старейшины, я склонилась, кивнула и испросила их разрешения призвать Ореста с Электрой, чтобы и они услышали о славе отца, чтобы и они приготовились к его возвращению. Орест пришел торжественно, с мечом на боку. Выслушал, как полагается мужчине, без улыбки, но подражая жестам мужчин. Электра спросила, можно ли ей встретить отца прежде старейшин и прежде меня, поскольку это ее оставили править, ей поручили беречь престол, пока я была в отлучке. Ей разрешили. Я поклонилась.

Через несколько дней женщина из моих явилась в покои с рассветом и доложила, что старейшины желают видеть меня, что они собрались с первой зарей и, похоже, взволнованы. Кто-то и впрямь желал навестить меня в моей спальне, но им сообщили, что я почиваю и меня недолжно тревожить. Я отправила женщину за Орестом, чтобы тот не искал меня, и попросила сопроводить его в сад. Облачалась я тщательно и неспешно. Лучше, думала я, пусть меня подождут.

Они начали с того, что спросили меня, где их дети, которых забрали, но я прервала их:

– Какие дети? В каком смысле «забрали»? – И они осознали, что говорят поспешно. – Зачем вы здесь? – спросила я.

Они объяснили, перебивая друг друга, что какие-то люди, сплошь чужаки, явились в ночи и забрали из каждого дома по одному ребенку, сына или внука, и всем говорили, будто действуют по моему указанию.

– Я не отдаю указаний, – сказала я.

– Тебе ничего не известно? – спросил кто-то из них.

– Мне известно, что я спала, а когда пробудилась, мне сообщили, что все вы здесь. Вот что мне известно.

Кто-то встревоженно попятился.

– Вы искали этих детей? – спросила я. – Уверена, что именно этого пожелал бы вам мой супруг. Чем раньше начнете искать, тем лучше.

– Нам сказали, что поиски будут напрасны, – проговорил кто-то.

– И вы поверили? – спросила я.

Они принялись толковать между собой, пока не возникла Электра, и они оставили нас. Я провела весь день у себя или с Орестом в саду. Замечала, что стражникам не по себе, они стали пристальнее, и я решила, что не двинусь из спальни сегодня – и ни в одну грядущую ночь. Недолго осталось мне ждать, когда я смогу ходить где хочу, днем, у всех на виду.

Теодот, один из старейшин, самый почтенный и сообразительный, явился ко мне в тот же день. У него забрали внука, сказал он, а это единственный отпрыск его единственного сына. От этого мальчика зависело многое, имя ему Леандр. Семья надеялась, что он станет великим вождем. Я слушала Теодота и выражала все мыслимое сочувствие, на какое была способна. Когда он наконец спросил у меня, могу ли я предпринять хоть что-то, действительно ли мне ничего не известно, я помедлила. Прошла с ним по коридору и, расставаясь, сказала:

– Всем новостям свое время. Пока же сообщи остальным, что, если кто-то из них попытается выйти на связь с Агамемноном до его возвращения, или послать ему весть о происходящем, или сказать ему, когда Агамемнон вернется, поможет ли это? Нет, никак не поможет. Если ты и все вы помолчите и подчинитесь закону, однако, – тогда вам разумно надеяться. Сможешь ли ты сообщить это всем?

Я намекнула, что Теодоту стоит вскоре еще раз меня навестить и тогда, возможно, будут и новости. Я не сомневалась, что до исхода дня он доложит всем остальным: ему кажется, что я знаю, кто отнял детей, и даже, быть может, исходя из того, как я говорила, я полностью отвечаю за похищение.

В тот вечер я увидела другое отношение – даже у стражников. Они, казалось, стали застенчивее, едва ль не напуганы. Не изменилась одна лишь Электра. Сказала, что люди повсюду ищут детей и что она согласна: за всем этим скрываются разбойники, и мы должны быть бдительнее, покуда не вернется отец. Она говорила как человек, владеющий положением.

Через два дня дошли новые слухи о наших победах в бою и о громадном числе плененных рабов, и я прошлась по дворцу, в кухни, склады, и спросила, где держат Эгиста. Поначалу мне не отвечали. Тогда я сказала, что не уйду, пока мне не покажут, и тогда меня привели к чулану, подняли крышку люка в полу.

– Его подземелье – вот здесь, – сообщили мне.

– Добудьте мне факел, – велела я.

Мы спустились по лестнице на этаж ниже.

– Где Эгист? – спросила я, завидев три узкие двери.

Все равно не хотели они говорить, пока я не объяснила, что не только исполнена решимости, но и нетерпелива. Когда дверь наконец открыли, я обнаружила свою жертву: он сидел в углу и играл с птицей. Узилище его было вполне пригодно для жизни; имелась там и лежанка. Комната освещалась через крошечное окно, сквозил в него лучик света.

– Я не пойду за тобой, покуда не освободишь узников в соседних подвалах, – проговорил он.