Святослав Воеводин - Ратник княгини Ольги

– Почему здесь? – изумился Ясмуд. – Почему не на кладбище?

– Так они живые были.

– Что-о?

– Их живьем закопали, – подтвердила Малуша. – Потом земля еще долго шевелилась. Я своими глазами видела.

Ясмуд поежился, глядя на солнце. Потом присел рядом с девочкой и сказал, положив руки на ее хрупкие плечики:

– Тебе привиделось. Забудь это. Ничего не было.

– Было, – упрямо возразила она и отскочила в сторону. – Я сама видела. И брат мой. Все видели. Тут они лежат.

Ясмуд проследил за движением ее пальца, нахмурился и быстро зашагал к красному крыльцу.

– Эй, дядечка! – крикнула Малуша. – Ты почему княжича не привез? Я по нему скучаю.

– Он позже приедет, – бросил Ясмуд на ходу. – Ветрянка у него. Хворает Святослав.

Безропотно дав себя обыскать дважды и оставив оружие у входа, он поднялся в покои. Прежде чем попасть к княгине, ему пришлось дождаться окончания совета в престольной палате. Бояре и жрецы выходили от Ольги озабоченные, не глядя по сторонам и что-то обсуждая на ходу. Двое или трое рассеянно поприветствовали Ясмуда и тут же забыли о его существовании.

В палату его не пустили. Ольга вышла сама, ответила небрежным кивком на низкий поклон и подала знак следовать за ней. Они вошли в залу поменьше, где Ольга велела гридням открыть окна, а потом спровадила их.

– Зачем приехал? – спросила она, глядя Ясмуду в глаза. – Я не звала.

По пути в Киев он не раз думал о том, как возьмет и скажет напрямик о своей любви, о том, что каждый день, прожитый в разлуке, кажется ему годом, о том, что просто не смог усидеть на месте, когда до Вышгорода дошли слухи о сватовстве князя Мала. И вот он здесь. Однако язык не повернулся сказать правду.

– Дела есть, – буркнул Ясмуд.

– Какие? – пожелала знать Ольга. – У тебя же семьи вроде нет.

– Родичи кое-какие остались.

– Поэтому ты сына моего бросил?

– Ты же знаешь, что он хворает, – стал защищаться Ясмуд. – С ним няньки и знахари сейчас.

– Ладно, – махнула рукой Ольга. – Не хочешь говорить, не надо. Тогда скажи, зачем меня видеть хотел? Чего надо?

Лицо ее сделалось неприступным и холодным.

– Дворня сказывает… – Ясмуд не договорил. – Это правда?

– Ты про сватов?

Он кивнул.

– Теперь ясно, зачем ты прискакал. – Ольга рассмеялась, хотя ее глаза походили на две льдинки. – Про сватов услышал? Решил, что я за Мала пойду? Плохо ты меня знаешь.

– Насыпь во дворе, – тихо молвил Ясмуд. – Они…

Он опять осекся, не в силах закончить вопрос.

– Они там, – подтвердила Ольга. – Все двадцать. В ладье своей. – Она проследила за движением руки Ясмуда. – Что это ты делаешь?

– Крестное знамение накладываю, – ответил он.

– Крестишься? Слыхала я про таких… Крестиане, кажется?

– Христиане, княгиня. Те, кто в Христа уверовал.

– Сядь. – Ольга указала на лавку. – Расскажи. Болтать – болтают, а толком никто пояснить не может.

Она опустилась рядом, сохранив между собой и Ясмудом благоразумное расстояние. Ей стоило большого труда не выдать своей радости в связи с его приездом. Он был человеком, к которому тянется душа, когда тяжело. Да и вообще Ольге хотелось видеть его рядом. Всегда.

– Как же тебе объяснить, княгиня… – неуверенно начал Ясмуд, потирая лоб над правой бровью.

Павел провел с ним почти месяц, вдохновенно переводя Евангелия и посвящая перерывы рассказам о них. Несмотря на это, Ясмуду казалось, что он успел узнать самую малость, будто собака, выучившая свое имя и пару команд. Да и язык у него был подвешен не самым лучшим образом.

Ольга восприняла его колебания по-своему.

– Так и рассказывай, – строго велела она. – Думаешь, если ты понял, то мне это не дано? Чай, не глупее тебя буду.

– Что ты, что ты, княгиня! – всполошился Ясмуд. – Я не то имел в виду. Куда мне до тебя.

Ольга не подала виду, что услышанное польстило ее самолюбию. Лишь слегка наклонила голову, давая понять, что слушает.

Сперва сбивчиво, а потом все увереннее стал делиться Ясмуд полученными знаниями. Жизнеописание Христа он передал кратко, в общих чертах, решив сосредоточить внимание на самом учении. Он любил Ольгу всем сердцем, и ему было тяжело даже помыслить о том, чтобы причинить ей боль. Но вместе с тем ему страстно хотелось, чтобы она ужаснулась тому, что сотворила. Только после этого мог начаться ее путь к спасению. Не пропащая же ее душа!

– Даже на кресте Сын Божий не помышлял о мщении, – говорил Ясмуд, поглядывая на точеный Ольгин профиль. – Он простил и казнивших его, и поносивших его. А разбойнику, висящему рядом, пообещал взять его с собой на небо…

– За что же честь такая? – спросила она.

– Раскаялся он, – пояснил Ясмуд. – Не держал зла в сердце.

– Не то что я, да? Ты это хотел сказать?

Ольга повернула голову. Один глаз ее находился в тени, а второй серебрился, отражая луч света из оконца.

Ясмуд ответил не прямо, а уклончиво:

– Господь послал сына на землю для того, чтобы показать нам свою любовь, княгиня. Не ненависть. Любовь. Это и есть самое главное.

– Любовь, – повторила она. – Ты мне древлян любить предлагаешь, что ли? Они моего мужа порвали, а я их полюбить должна?

– Ударят тебя в правую щеку, а ты левую обрати, – пробормотал Ясмуд, несколько сбитый с толку такой постановкой вопроса.

– Я так и делаю, – сказала Ольга. – Меня с одной стороны бей, с другой, а я все равно на своем стоять буду.

– Христос не в том смысле говорил. Он призывал прощать врагов.

– Откуда ты знаешь? Ты его видел? Беседовал с ним? Нет? Тогда как можешь знать?

– Для того священные писания существуют, – пояснил Ясмуд. – Евангелия называются. Там все прописано. Сейчас… – Он кашлянул, напрягая память. – Вот. Сказал Иисус Христос: возлюби Господа Бога всем сердцем твоим и всем разумом. Сие есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же гласит: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях зиждется вера христианская. Кто не полюбит, тот не будет спасен.

– А если я полюблю древлян, то как спасусь? – спросила Ольга с внезапной яростью. – Как Киев спасу? Народ?

– Не знаю, княгиня. Но, думаю, Бог тех поддерживает, кто его заповедям следует. – Ясмуд подождал возражений, не услышал их и продолжил: – Страшное дело ты сотворила, Ольга. Жаль мне тебя. Как же ты спишь теперь? Неужто не вспоминаешь о похороненных заживо?

– А ты не жалей меня, не жалей! – Вскочив с места, она быстро заходила по зале, сжав кулаки так, что аж костяшки пальцев побелели. – Мой долг таков. Врагу отпор не дам – пропадет Русь. Я за все в ответе. И перед людьми, и перед богами.

– Бог один, – возразил Ясмуд, проследив за ее взглядом, брошенным вверх.

– Да сколько бы ни было, – отрезала Ольга.

Походив еще немного, она опять села, на этот раз немного ближе к Ясмуду, что одновременно ощутили оба.