Николай Чмырев - Развенчанная царевна

– А ты не спеши, Григорий Григорьевич, сначала выслушай, а там уж и душегубцами обзывай! А какое дело, так вот тебе поведает о нем есаул Иван Иванович.

– А Иван Иванович,  – проговорил Строганов,  – не знает нешто, куда он пришел? Чай, ему ведомо, что за его голову царь деньги обещал. Отсюда, пожалуй, он и дороги назад не найдет.

Кольцо нахмурился.

– Вот что я скажу на это, купец,  – начал он,  – пошел я сюда, наслышавшись хороших об вас речей, и никак не думал, чтобы Строгановы на подьячих походили, за деньги вольную казацкую голову продавали, да и то опять сказать, с Кольцом трудно будет справиться, а коли уж и одолеют, так тоже не на радость, потому что Ермак свет Тимофеевич неподалечку тут станом стал, а правой руки своей он не выдаст, все на щепки разнесет. Правда, виноваты мы перед тобой: твой стружок пощипали, так ведь не беда это – бирали мы и царские суденышки.

– За это и головы сложите!

– Пока еще на плечах! Да что нам с тобою препираться,  – сказал Мещеряк,  – за делом пришли мы к тебе, хочешь толковать – давай погуторим, не хочешь – прощай, и без тебя обойдемся.

– Говорю, не знаю, какое у нас с вами дело может быть.

– Коли есть охота слушать, так узнаешь, когда я скажу,  – произнес Кольцо.

– Ну, говори, что за дело?

– Вишь, оно в чем: надоело нам с атаманом разбойным делом заниматься, прискучило. А Мещеряк нам порассказал про твои земли, что житье у вас вольное, свободное, одна лиха беда – соседи дикие вас обижают, так атаман так и решил – ударить вам челом. Дайте нам земли, избушки, хозяйство, питаться было бы чем, жить у вас мы будем смирно, тревожить никого не станем, а коли придется поразделаться с вогуличами там аль с остяками какими, так мы охулки на руку уж не положим, поразведаемся как след. Одно слово, оберегать вас будем, словно бы войско какое, и нам и вам будет хорошо. Так вот и все дело.

– А много ли вас всех-то? – спросил Строганов.

– Маленько нас потрепали, уполовинили было, ну да дорогой народу прибавилось, сот пять есть наверняка!

Строганов задумался. Предложение Кольца совпадало с его собственным желанием, но грамота, опала царская сильно смущали его; быть может, он и согласился бы на предложение, но брат находился в отсутствии, а без него он не решался дать положительный ответ.

– Что же, купец, задумался? Коли согласен, так ударим по рукам, думать нечего, указывай землю, мы прямо и пойдем туда.

– Согласиться-то я бы согласился, добрый молодец, одна беда – согласиться-то нельзя: запрещено нам держать вольницу.

– А кто тебе сказал, что мы вольница? Были ею прежде, а как сядем на место, тогда как и все будем.

– Погоди маленько, вот к вечеру брат приедет, с ним потолкую, а пока будь гостем.

Поздно вечером воротился домой Дементий Григорьевич; не меньше брата обрадовался он известию о приходе Мещеряка, только и ему казалось непонятным, необъяснимым дружба с вожаком разбойничьей шайки. Как он ни старался разъяснить себе это, но никак не мог; хотелось ему увидать Мещеряка, потолковать с ним, но было уже поздно.

Долго советовались между собой братья Строгановы о предложении Ермака, но ни до чего не договорились и, порешив, что утро вечера мудренее, перед самым рассветом легли спать.

Утро действительно оказалось мудренее. Несмотря на то что Строгановы очень долго раздумывали и колебались принимать у себя вольницу или нет, они все же решили согласиться на предложение Ермака.

– Что ж,  – говорил Дементий Григорьевич,  – государь опалился бы на нас, коли бы вольница разбойничала, а то ведь будут смирно сидеть, да еще его же людишек оберегать от нападений. А без них мы словно без рук будем: что наши вахлаки сделают? Увидят только остяка – врассыпную и бросятся и пищали побросают, а эти уж одно слово – удальцы!

– Так, значит, с богом? – спросил Григорий Григорьевич.

– Да что же раздумывать! А коли что до Москвы дойдет, так как-нибудь извернемся, отделаемся!

– Ну, так тому и быть!

Позвали Мещеряка с Кольцом и ударили с ними по рукам.

Недолго заставил ждать себя Ермак. Не прошло и трех дней, как полчище казаков появилось на строгановской земле.

Застучали топоры, живо закипела работа, и в какие-нибудь две недели появилось новое село, заселенное бывшими волжскими разбойниками.

Иная жизнь потекла у них: не было того разгула, что прежде, не было и опасности, какой в прежнее время подвергались они чуть не ежеминутно; жизнь потекла тихая, спокойная, многим показалась она в диковинку, но большинство оставалось вполне довольно ею.

Не пришлось каяться Строгановым в том, что они приютили у себя казаков. Тишь да благодать на их землях. Проведали бродяги, что у Строгановых сила казацкая явилась, что силою этою заправляет не кто иной, как сам Ермак Тимофеевич, а слава о его удали и молодечестве разнеслась по всей Руси, оставили они в покое Строгановых, бросили грабежи и принялись за остяков. Ермак Тимофеевич же ошибся в своих расчетах: поселясь у Строгановых, он надеялся повести жизнь более деятельную, не такую сидячую, какую привелось вести теперь.

«Этак и обабиться недолго, молодцы-то мои словно сонные стали, ходят как мокрые курицы. Известно, засиделись, заскучали, поразмяться бы им маленько нужно было, хотя бы бродяги какие явились… Опять, что за житье на подножном корму; покой, правда, да и только, а на кой он нам прах»,  – раздумывал Ермак.

Несмотря на ласку и привет Строгановых, нередко Ермак Тимофеевич ходил сам не свой, нестерпимая тоска начала одолевать его. Действительно, покойная, ничем не нарушаемая жизнь была в тяготу ему. Не было у него ни малейшей охоты возвращаться к прежней жизни, разгульной на Волге, но при воспоминании о ней лицо его прояснялось, он делался оживленнее, но проходили воспоминания, и снова тучи пробегали по лицу Ермака.

Не менее тосковал и Кольцо; давно уже он заметил грусть атамана, закручинился и сам. Кручина вожаков казацких не могла пройти не замеченной и Строгановыми.

«Не задумали ли они уйти от нас? – с тревогой спрашивали они себя.  – Избави бог, уйдут, тогда беда, при них вот сколько времени никто к нам не показывается в гости, а без них, того и гляди, нагрянут!»

И еще приветливее стали именитые купцы к казакам, не знали, чем и ублажить их, забыли и про опалу царскую.

Только, видно, пословица правду говорит: «Сколько волка не корми, он все в лес глядит».

Тут и меж казаками разговор пошел, и им невтерпеж стало мирное житье. Некоторые надумали назад махнуть, на Волгу, снова приняться за прежнее житье – за разбой.

– Что ж тут делать! – говорили они.  – От тоски околеешь, да и не совсем так вышло, как атаман обещал, насулил он нам золотых гор, соболей, казны и всякой всячины, а на деле-то ничего и не вышло, да и сам-то он день-деньской словно филин какой ходит.