Александр Коротков - Поверженный ангел [Исторический роман]

Мессер Панцано подошел к возвышению, на котором стоял стол, поклонился дамам и спросил, не может ли он видеть синьора Альбицци.

— Не знаю, когда он вернется и вернется ли, — тихо ответила мадонна Джертруда.

— Помилуйте, мадонна Джертруда, — возразил рыцарь, — почему же ему не вернуться?

Джертруда махнула рукой.

— То же самое твердит мне и сер Ринальдо Арсоли, — сказала она, кивнув в сторону юноши.

Мессер Панцано остановил на юноше пристальный взгляд и слегка поклонился. Ринальдо, после слов мадонны Джертруды смотревшему в оба, показалось, будто в глубине глаз рыцаря блеснули стальные клинки, которые, впрочем, тотчас погасли и сменились непроницаемой чернотой. «Черт возьми, — подумал он, отвечая на поклон, — не хотел бы я быть твоим врагом».

Между тем мадонна Джертруда приказала принести вина и предложила рыцарю присесть.

— Благодарю, мадонна, — с улыбкой ответил мессер Панцано, — кубок вина мне не помешает, особенно после одного маленького приключения, которое случилось со мной почти у самых городских стен.

— Приключение? — воскликнула Мария. — Что-нибудь плохое?

— Нет, нет, монна Мария, — поспешно проговорил рыцарь, — во всяком случае, ничего такого, что стоило бы минуты вашего беспокойства. Клянусь, я даже жалею, что упомянул о нем. Но прежде я хотел бы исполнить обет, который дал, уезжая из Флоренции.

С этими словами он вытащил из-под плаща ковчежец и передал его мадонне Джертруде.

— В этом ларце, — торжественно сказал он, — который я дал обет оставить в дар вашему дому, — кусочек камня от гроба господня, такой же, что хранится в церкви Санти Апостоли. Правда, святыню эту я получил оскверненной прикосновением ростовщика-еврея, но папа, собственноручно освятивший ковчежец, вернул ему прежнюю чудодейственную силу.

Растроганная мадонна Джертруда с благодарностью приняла из рук рыцаря драгоценный дар и сказала, что передаст его мужу, как только он вернется.

— Разве я не говорила, ма, — радостно воскликнула Мария, — разве не говорила я, что мессер Панцано послан самим богом нам в утешение?..

В этот момент от движения рыцаря пола его плаща откинулась назад, и девушка увидела у него на руке кровавую тряпицу.

— Святая мадонна! — воскликнула она, вскакивая из-за стола. — Но ведь вы же ранены!

— В самом деле, мессер Панцано, — подхватила мадонна Джертруда, — что же вы сразу не сказали?

— Не тревожьтесь, бога ради, это просто царапина, — пробормотал рыцарь, стараясь прикрыть руку плащом.

— Нет, нет, не царапина, — возразила Мария. — Платок весь мокрый от крови. — Она уже была возле рыцаря. — Так и есть, смотрите. Надо сменить повязку. Ньола, Ньола… Вечно она где-то пропадает. Ничего, я сама все принесу. — И она выбежала из комнаты.

— Право же, мадонна Джертруда, не стоило так беспокоиться, — говорил между тем рыцарь. — В любом сражении не обращают внимания на десяток таких царапин…

— Вы хотите, мессер Панцано, чтобы мы спокойно смотрели, как у нас за столом гость истекает кровью? — с нежной укоризной заметила Мария, появляясь в дверях в сопровождении служанки, которая несла тазик с водой и куски полотна. — Нет уж, тут извольте слушаться. Дайте руку… Боже мой, сколько крови!

Видя, что своими слабыми пальцами девушка не может развязать засохший узел, затянутый Казуккьо, рыцарь попробовал было ей помочь, но она мягко отстранила его руку и, пробормотав: «Я сама», стала развязывать платок зубами.

Ринальдо смотрел на Марию и не верил своим глазам. Словно по волшебству, вместо наивного существа, милой полудевочки перед ним явилась женщина. В ней все изменилось — и улыбка, и движения, и голос, даже фигура ее словно стала другой, совсем взрослой, и ходила она теперь иначе, плавно, уверенно, красиво. Рядом с рыцарем стояла теперь новая Мария, нисколько не похожая на ту, что он видел полчаса назад. Когда, взяв рыцаря за руку, она зубами старалась развязать узел на его повязке, он, делая вид, что хочет помочь ей, склонился почти к самому ее лицу и что-то шепнул ей. В ответ, не поднимая головы, девушка исподлобья посмотрела на него таким взглядом, что Ринальдо, не спускавший с них глаз, побледнел. Его привел в себя голос мадонны Джертруды, которая, оторвавшись от созерцания драгоценного ларца, без обычной строгости сказала:

— Что ты там копаешься, Мария! Разрежь узел ножом.

— Я уже развязала, — весело ответила девушка, выпрямляясь и переводя дыхание.

О Ринальдо на время забыли. Воспользовавшись этим, он постарался взять себя в руки. Однако волнение его все же было замечено. Паола, на которую никто за столом не обращал внимания, глядела во все глаза, и от нее не укрылась бледность юноши. Проследив за его взглядом, она тотчас поняла причину его волнения и хихикнула в кулак. В ее возрасте укусы ревности, испытываемые другими, не вызывают сочувствия, а лишь смешат. До сих пор она скучала, а сейчас ей вдруг стало весело, и, когда после перевязки рыцаря усадили за стол, на котором появился золоченый кубок и чеканной работы фляга со старым вином, она без тени смущения обратилась к рыцарю с просьбой рассказать о чудодейственном камне, заключенном в ларце.

— И еще мне очень хочется узнать, как он к вам попал, — добавила она с милой улыбкой. — Наверно, это такая таинственная история…

— Стыдись, Паола, — вмешалась мадонна Джертруда, — мессер Панцано с дороги, присесть еще не успел, а ты уже к нему с вопросами. Мария, — продолжала она, — что же ты сидишь? Налей гостю вина.

Мессер Панцано с благодарностью принял кубок, отпил из него, похвалил вино и сказал, обращаясь к Паоле:

— Увы, милая девушка, никакой таинственной истории не было. Была печальная история. Недавно умер один старый человек… Вы его не знаете. Когда-то он был дружен с нашей семьей и завещал нам свое имущество. Среди его бумаг оказались несколько расписок и закладных. Я разыскал еврея-ростовщика Самуэля из Реймса, у которого хранился сей бесценный ковчежец, отдал ему ссуду и проценты, он мне — залог. Вот и вся история.

— Ну, а сам священный камень? — не унималась девушка. — У него ведь тоже есть история? Как он попал к этому человеку, к тому, что умер?

— Этого, вероятно, мы не узнаем никогда, — ответил мессер Панцано. — А у камня действительно есть история. Я узнал о ней из древней рукописи, которая хранится у семьи Пацци. Оказывается, было два кусочка от гроба господня. Один принадлежал мессеру Паццо дей Пацци, другой — рыцарю, имя которого прочитать мне не удалось, оно совсем стерлось. В течение ста с лишним лет камень, принадлежавший мессеру Паццо дей Пацци, находился в семейной часовне. Потом внук великого крестоносца, выполняя обет, передал его настоятелю только что построенной церкви Санти Апостоли. Второй же камень бесследно исчез. Никто не знал, где он находится. Думали, что он совсем потерян, и вдруг спустя много лет я обнаружил его у еврея-ростовщика.