Александр Кривицкий - Ежедневные заботы

Перелистываю «Историю Коммунистической партии Советского Союза». Это самая драматичная и самая воодушевляющая летопись нашего времени. Это пламя бессмертной революции и огонь Отечественной войны. Это песнь песней трудового народа. Это героическая поэма его борьбы и творчества. Нелегким был путь, негладкой дорога. Сколько товарищей «жертвою пали в борьбе роковой»! За каждой строкой этой Истории открывается судьба наших матерей и отцов, старших братьев, собственная жизнь.

«История — величайшая поэтесса», — писал Энгельс. Старые летописи подчас говорят не только сухим языком фактов, но и окрашены личными переживаниями автора, хрониста. «Слово о полку Игореве» принадлежит в равной степени исторической науке и поэзии. В нем живет, скорбит, негодует и верит сам народ.

Мысль Энгельса по крайней мере двуедина. Она направлена против формулы «добру и злу внимая равнодушно» и призывает историка, обладающего даром научного прозрения и вдохновенностью поэта, соединиться в одном лице, чтобы опоэтизировать строгие факты коммунистического движения.

Тот же Энгельс предостерегал: «Нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо извлекать их из фактов». Буржуазная историография часто поступает не так. Исторические мифы и фальшивки не раз служили вероломству и агрессии.

Ну, хотя бы такие, как мнимое «завещание» Петра I. В 1812 году его высосал из пальца чиновник французского министерства иностранных дел Лезюр.

Цель этой публикации угадывалась, как головка вонючего сыра в плетеной корзинке, и была ясна еще современникам: оправдать завоевательный поход Наполеона. В 1836 году в книге некоего Гайярда, выпущенной в Париже, приводился даже текст «плана европейского господства», будто бы оставленного Петром I его преемникам.

Царская Россия, понятно, имела свои резоны и была таким же империалистическим хищником, как и другие великие державы, но характерно, что пресловутое «завещание» пускалось в ход всякий раз, когда против нее затевалась агрессия или враждебная кампания. Так было, например, в годы Крымской войны 1853—1856 годов. Да и позже.

Мифическое «завещание» Петра хладнокровно перекраивалось в зависимости от спроса. В 1915 году, когда страны Антанты вели переговоры о дележе будущей добычи, Лондон потребовал включить в сферу английского влияния нейтральную зону Персии. Тогда в персидские газеты подбросили текст «завещания», обогащенный «восточными проблемами».

Сразу после Октября этот вариант сильно распух. Он был призван помочь извратить внешнюю политику молодой Советской страны на Востоке.

Печать третьего рейха, разумеется, также не прошла мимо лакомой фальшивки. И теперь нет-нет да и появится в буржуазной прессе, а то и сорвется с языка высокопоставленного оратора вариация на тему того же «документа».

Так продолжают нелепо сочетаться стародавние испуганные отголоски Запада на преобразования Петра, его полтавскую победу с ненавистью идеологов империализма к социалистической цивилизации.

Вот и мечется западная пропаганда между утверждениями, будто Советский Союз унаследовал внешнеполитические принципы царской России, и яростными нападками на злокозненное влияние теории и практики научного коммунизма во всем мире.

Но и тут мы наблюдаем странное раздвоение. Валят все на «вредоносный» марксизм-ленинизм, а между тем разглагольствуют о его «старомодности» и «угасании».

История Советского государства сопровождалась на Западе бурным сочинительством фальшивок. Было все — и миф о национализации женщин, и подложные «письма Коминтерна», и многое другое.

Но венценосной королевой-матерью всех этих мифов остается «советская угроза». Эта старая и безобразная особа не существует в реальной жизни. Она выведена искусственно в гигантской пробирке «холодной войны». Ее неживое тело облечено в пестрые одежды сенсации. К ней подведена сложная электронная техника. Она кривляется перед телевизионными камерами, вкрадчиво шепчет по радио, могильно чернеет на газетных столбцах, вещает из правительственных кабинетов.

А между тем она призрак, подобный привидениям в старых английских замках, только ряженный в красный балахон.

Привидение это необходимо Белому дому, чтобы скрепить межгосударственную коалицию на антисоветской основе. По расчетам стратегов обеих американских партий — демократической и республиканской, — верховенство в такой коалиции позволит США держать в узде Западную Европу и Японию — их основных конкурентов на мировом рынке. Одновременно — терроризировать другие государства американского континента, изгнать оттуда не то что идеи марксизма-ленинизма, но и вообще любую форму стремления людей к национальной независимости и социальному прогрессу.

Ну и сверх всего получить свободу рук для вмешательства в чужие дела во всех уголках земного шара. Перед нами модификация программы мирового господства — «пакс американа».

Века уже отработали в прах не одну попытку претендентов на вселенскую гегемонию. Но следы призрачного величия остались. Надпись, начертанная повелением Дария в честь его деспотии, гласила: «Волей Ормузда подчинены мне страны, которые я получил… Они приносят мне дань. Что я им говорю, то они исполняют».

Это самое — «что я им говорю, то они исполняют» не раз тревожило слишком пылкие воображения. Но со времен Наполеона, казалось бы, стало аксиомой: мировое господство — категория неосуществимая.

Человек, соединивший в своем лице блестящий талант полководца и возможности неограниченного монарха, не справился и с Европой. Его планы завоеваний и континентальной блокады сгорели до последнего листка именно в России.

Возникновение теории научного коммунизма и факт существования Советского Союза окончательно отбросили идею мирового господства за черту реальности, в разряд таких же заблуждений, как идея перпетуум-мобиле.

Но в политике приходится доказывать и аксиомы. В конце первой половины XX столетия история снова позаботилась о таком доказательстве. Гитлер, связавший свои вожделения с антикоммунизмом, рухнул уже без надежды на «сто дней».

А полной противоположностью «тысячелетнему рейху», властвующему над земным шаром, возникла Германская Демократическая Республика. На значительной части немецкой земли строится социализм. Беснуются реваншисты, но как напевал чеховский Чебутыкин: «Не угодно ль этот финик вам принять».

После второй мировой войны некоторое, правда недолгое, время казалось, будто идея мирового господства сдана в тот незримый архив, где пылятся диспозиции провалившихся авантюр, ложные доктрины, стенограммы безумных замыслов.