Дмитрий Пучков - Войны конца Российской империи

Д. Пучков: Извините за глупый вопрос, у них что, никаких заглушек нет?

Б. Юлин: Были, но корабли шли в боевом положении, в любую секунду готовясь встретиться с противником.

Д. Пучков: В шторм. Оригинально…

Б. Юлин: Оригинально. Там было много таких интересных нюансов. Начало получилось абсолютно гениальным. По крайней мере, отряд владивостокских крейсеров, в отличие от порт-артуровской эскадры, сразу вышел в море, выполняя боевую задачу, хоть и не смог ее выполнить.

Д. Пучков: Я, конечно, не знаю, но, может, какой-нибудь брезентовый намордник, пропитанный маслом, помог бы закрыть ствол?

Б. Юлин: Были специальные штатные заглушки, которые должны закрывать стволы, но они были сняты.

Д. Пучков: Бардак. Куда смотрел боцман?

Б. Юлин: Боцман не отдает такие приказы, он их выполняет. Ему сказали, чтобы заглушки были сняты, – их сняли.

Сразу же после ночной атаки японцев на Порт-Артур, когда информация пришла в Петербург, Николай II издал манифест об объявлении войны Японии. Это важно: войну Японии объявили мы – но в ответ на нападение без объявления войны. Для японцев с их этим вот самурайским менталитетом оно было не подлостью, а военной хитростью. К подобным вещам они относились спокойно. Прийти к кому-нибудь в гости и внезапно зарезать – это доблесть, а не предательство.

Д. Пучков: Я тебе так скажу: знаешь известную картинку, на которой сидит такой японский дедушка? Это Морихей Уэсиба, который придумал айкидо. Если я правильно помню, он весил 80 кг, для японца это серьезный вес мускулистого, очень крепкого мужчины. Ну и, соответственно, он изучал всяческие боевые искусства. В те времена это означало ходить от одного заведения к другому и биться с руководителями. Если он тебя побеждал, ты у него чему-то учился. Морихей много чему научился и в конце концов придумал айкидо, главный принцип которого – никогда не бить первому. Надо спровоцировать противника, а потом уже ловко перенаправить его силу и прочее, и прочее. Но замечу, подобные вещи хороши, когда тебе уже 50 лет, ты прошел «Крым, Рым, медные трубы» и все на свете, получил боевой опыт и все такое. В нормальной жизни всегда надо бить первым, так, чтобы с одного удара гражданин… того. Ты один раз стукнул, противник прекратил сопротивление, и на этом драка, собственно, закончена.

Б. Юлин: Для японцев начинать войну без объявления войны было в принципе нормой. Для нас это оказалось некоторой неожиданностью. Мы с Японией воевали впервые. На второй день войны…

Д. Пучков: Я опять, извини, перебью. Значит, не было людей, которые понимали менталитет японцев, знали, как с ними обращаться, предполагали, чего от них в какую минуту ждать. Не рассказывали всем прекраснодушные сказки о том, какие мы хорошие и правильные, а от этих подлецов-азиатов можно ждать чего угодно…

Б. Юлин: К сожалению, наше правительство тогда плохо понимало менталитет даже собственного народа, не то что японского.

Д. Пучков: И не только тогда.

Б. Юлин: Поэтому то, что они плохо понимали японцев, – это уже, извини, дело десятое. На второй день войны император Николай II принял в Зимнем дворце депутацию петербургского губернского земства, которая поднесла Николаю патриотический верноподданнический адрес. «Санкт-Петербургское губернское земство, в скорбном негодовании на дерзкое нарушение самонадеянным врагом любовно охранявшегося Вами мира, как один человек, сплачивается у отца нашей Родины. Непоколебимо величие России и ее монарха. Да благословит Господь подвиги победоносных войск Ваших, Государь, и да сохранит он драгоценные силы и здоровье Ваше». В ответ Николай II заявил: «Меня очень утешают в переживаемое нами трудное время единодушные выражения патриотизма, доходящие до меня из самых отдаленных местностей России. Уповая на помощь Божью и глубоко веря в наше правое дело, я твердо убежден, что наши войска и флот сделают все, что подобает доблестному русскому воинству, для поддержания чести и славы России». Кстати, в этот же день появился рескрипт императора Японии об объявлении войны России.

Д. Пучков: А зачем этот адрес? Что он должен выражать?

Б. Юлин: Моральная поддержка власти. Все сплотились вокруг императора в результате подлого нападения японцев.

Д. Пучков: Ну, сейчас про такую формулировку сказали бы: «Мощно лизнул».

Б. Юлин: В общем-то, да. Это было особенностью самодержавной монархии: вовремя прогнуться перед императором – реально выгодно.

Д. Пучков: И очень важно.

Б. Юлин: Нет, ну на самом деле ура-патриотический подъем в первый момент был довольно серьезный. Настолько серьезный, что даже сторонники введения в стране конституции и конституционных преобразований объявили, что на время войны снимают все свои требования.

Д. Пучков: Ты смотри. Та-ак. И что же дальше?

Б. Юлин: Итак, ситуация. Японцы напали на корабли на внешнем рейде, повредив лучшие в эскадре. Значит, Макаров был прав. Адмирал Старк получает пинка под седалище, и командующим Тихоокеанским флотом назначается адмирал Макаров. Но при этом если Старк командовал тихоокеанской эскадрой, то Макаров сразу получает пост выше. Ему дают очень большие полномочия и назначают командующим Тихоокеанским флотом. Под это дело он выбивает целую кучу разных привилегий. Например, добивается, чтобы за государственные деньги издали его труд по тактике флота, чтобы ему отдали прекрасных кораблестроителей, в том числе лучшего из них на тот момент в стране Кутейникова. Получает кучу дополнительных полномочий и отправляется в Порт-Артур, куда через месяц и прибывает. В этот месяц в Корею вступают не только японские войска, но и наши, – но если у японцев там сосредоточены большие силы, то у нас лишь сравнительно небольшой конный отряд Мищенко, чьи конные разъезды доходят до Пхеньяна. Там и происходят первые стычки, типа «20 японских разведчиков сталкиваются с отделением наших казаков», то есть речь идет о схватке 20 человек с 15 противниками. Но действия в Корее ведут обе стороны, причем наши, чтобы войти на территорию Кореи, разогнали корейских пограничников, которые против этого протестовали. У нас тоже начинается мобилизация на Дальнем Востоке, а русского военного министра Куропаткина, который считается в это время крутым стратегом, император назначает командующим создающейся маньчжурской армией. Тот отправляется на место, имея уже готовый план войны. Что интересно, по-настоящему внятных планов не было ни у сухопутного командования, ни у морского, а те, что имелись, были достаточно абстрактны, построены на довольно спорных предпосылках. Допустим, Куропаткин заранее предположил, где должны высаживаться японцы, но они высадились совсем в другом месте. Тем не менее Куропаткин действовал в соответствии с первоначальным планом.