Паулина Гейдж - Искушение богини

– Вашему величеству придется отказаться от сладкого и пить совсем немного вина. Нужно раньше ложиться, как можно больше отдыхать и не увлекаться жареной пищей. Следует также обратить внимание на… – Лекарь ходил за ней по пятам, пока она взволнованно мерила комнату шагами, и что-то бубнил сухим, книжным языком, но она его не слушала. Все помыслы Хатшепсут были обращены внутрь, в глубину ее собственного тела, к его таинственности и красоте, и будущее вдруг представилось ей более драгоценным, чем когда-либо.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Тутмос. Нофрет разыскала его в храме, где он наблюдал за сооружением новых пилонов. Фараон с неохотой оторвался от своего занятия, но выражение лица женщины вызвало в нем такой страх, что он едва ли не бегом пустился за ней. Пока он добрался до дворца Хатшепсут, с непривычной для себя скоростью шагая по прохладным, насквозь продуваемым галереям, которые соединяли ее покои с главным дворцом, то успел раскраснеться и запыхаться.

– Что случилось? – спросил он, заметив присутствие лекаря и с трудом переводя дух.

Хатшепсут подбежала к нему, ее лицо светилось восторгом. Тутмос тяжело опустился в ее креслице и промокнул лоб.

– Судя по всему, ничего серьезного. Ты еще никогда не выглядела здоровее.

Она протянула к нему обе руки, ожидая, что он обнимет ее.

– Тутмос, у Египта будет наследник, и я произведу его на свет!

Он тоже вскочил, заразившись ее жизнерадостностью, и на мгновение прижал ее к груди, но тут же отпустил и сел вновь. На его лице Хатшепсут прочла настороженное выражение, которое не знала, как истолковать.

– Разве ты не рад? – спросила она. – Разве ты никогда не задумывался над тем, будет ли у нас наследник, и разве ты не возрадуешься теперь, когда знаешь, что чужеземному царевичу не сидеть на троне Гора, потому что я готовлюсь преподнести Египту ценнейший из всех даров?

– Все зависит от пола наследника, – проворчал он. – Если будет девочка, то нам все равно придется подыскивать царевича на стороне.

– Да ты, кажется, и не рад совсем! У нас с тобой, конечно, много разногласий, но ты мог хотя бы за страну порадоваться.

– Да радуюсь я, радуюсь! – ответил он торопливо. – Конечно, я радуюсь. Но ты же знаешь, что я прав, Хатшепсут. Если ты не родишь мальчика, то нам придется все начинать сначала.

– А это так трудно, – поддразнила она его. – Нет, Тутмос, ты и вправду меня разочаровываешь.

– Мне очень жаль, – сказал он, ерзая в маленьком кресле, куда едва помещалась его туша. – Все дело в том, что…

– Ну? В чем там у тебя дело? – От ее восторженного настроения не осталось и следа, она стояла перед ним подбоченившись. – И почему с Тутмосидами всегда так трудно?

– Ты и сама одна из них, – ядовито заметил он. – Нет в мире человека, с которым было бы труднее, чем с тобой.

Так знай же, что я уже получил одну такую новость вчера. Асет тоже ждет ребенка.

– А мне-то какое до этого дело? – с неподдельным изумлением спросила она. – Дворец кишит царскими ублюдками! Одним больше, одним меньше – какая разница. Мой ребенок будет полноправным наследником.

Тутмос смущенно поерзал в кресле, уставившись на свои колени.

– Ребенок Асет тоже будет иметь все права. Я решил сделать ее второй женой.

У нее просто челюсть отвисла, а Нофрет с лекарем, вдруг притихнув, уставились на окаменевшую спину своей госпожи. Хатшепсут смотрела на Тутмоса до тех пор, пока тот не заерзал, а потом опустилась на свое ложе, все еще не веря.

– Подожди, я попытаюсь понять, – выдавила она. – Ты хочешь взять в жены эту… эту простую танцовщицу?

– Да, – с вызовом ответил он, по-прежнему не отрывая глаз от своих покрытых белым льном объемистых коленей. – Мне она очень нравится. Она умная, ласковая и знает, как управляться с другими женщинами. С ней я счастлив.

– Интересно, как ты судишь о женском уме? – набросилась она на него. – Что, та, у которой ноги длиннее, и есть самая умная? Да уж наверное так, другого ты не знаешь.

Она мгновенно догадалась, в чем секрет власти Асет. С ней фараон чувствовал себя мужчиной в большей мере, чем с какой-либо другой женщиной, а поскольку она оказалась умнее остальных рабынь, жеманных и пустоголовых, то он был польщен. Тутмос выпрямился, его нижняя губа упрямо выпятилась, лоб прорезали морщины, и Хатшепсут поняла, что сейчас он упрется и тогда его ни за что не сдвинешь с места.

Она даже руки вскинула от беспомощной злости.

– Очень хорошо. Твое право жениться на ком захочешь. Мне просто жаль, что ты не счел нужным выбрать женщину благородную, одну из дочерей Инени, к примеру, или кого-нибудь из красавиц сестер Юсер-Амона. Эта Асет недостойна быть супругой фараона, Тутмос. Она интриганка и мелкая авантюристка, и может статься, ты еще пожалеешь, что привел в свой дворец такую женщину.

– Слушать тебя не хочу! – вдруг взорвался он, демонстрируя отцовский несдержанный нрав. – С каких это пор твоя интуиция стала непогрешимой? Ты тоже делаешь ошибки, как и я, и на этот раз ты не права!

– Я редко ошибаюсь, Тутмос, – сказала она.

И тут Хатшепсут вспомнила загадочные слова своего ка. Они обрушились на нее, точно шлепок влажной, холодной простыни по лицу. «Но как отец он победит тебя». У нее перед глазами встали полные, насмешливые губы золотого мальчика, произнесшего эти слова. Комната вокруг словно растворилась, и Хатшепсут снова оказалась холодной ночью в храме, где из последних сил противостояла богу и странному посетителю. Она поднесла ладонь к глазам, потерла их, чувствуя приближение головной боли.

– Как правитель этой страны, я не могу позволить себе роскошь судить о людях поверхностно или легкомысленно, и я говорю тебе: Асет мелочная интриганка.

– Слова! – оскалился Тутмос, трясясь от ярости, которую жена так часто вызывала в нем, и в то же время осознавая собственное бессилие перед лицом ее хладнокровного спокойствия. – Ты просто ревнуешь. Боишься, что через Асет и ее ребенка я столкну тебя с дороги!

Он выпалил это не подумав, и Хатшепсут от всей души рассмеялась, не хуже его зная, что это невозможно.

– Тогда, – пробормотал Тутмос, – зачем тебе так яростно сопротивляться? Я, можно сказать, люблю ее, и, по крайней мере, она всегда там, где мне надо, когда я ее хочу.

– Знаю, знаю, – ответила Хатшепсут мягче, чувствуя всю бесполезность попыток растолковать ему, что врожденная проницательность, обостренная годами, проведенными у власти, подсказывает ей, что Асет опасна. – Тогда женись на ней, и пусть ребенок, которого она носит в своей утробе, станет царским ребенком. Как ты думаешь, это мальчик? Или девочка?

– Вот бы ты повеселилась, если бы вы обе разродились девочками, – кисло ответил фараон. – Тогда у нас было бы две царевны и ни одного царевича – претендента на трон Гора.