Лев Жданов - В сетях интриги. Дилогия

Вот каковы мои мысли, мой дорогой друг!

Новосильцеву поручено о многом расспросить вас, особенно о роде того образования народа, которое просветило бы умы в наиболее короткий срок и возможно полнее. Вопрос этот имеет громадное значение.

Я предоставляю г. Новосильцеву сообщить вам все остальные подробности на словах. Дай лишь Бог, чтобы мы могли когда-либо достигнуть цели даровать России свободу и предохранить её от деспотизма и тирании. Все свои труды, всю свою жизнь я посвящу охотно этой цели, столь дорогой для меня!»

В это же время, словно ожидая каждый час какого-нибудь важного переворота, Александр поручил князю Адаму составить род манифеста, в котором были изложены те же самые основные мысли, что и в письме к Лагарпу…

Конечно, друзья не выдали Александра. Но он сам бывал откровенен до известной степени даже с сомнительными людьми… И скоро тёмная тень покрыла отношения между ним и отцом, в первое время на каждом шагу выражавшим полнейшее благоволение своё к будущему наследнику трона.

С другой стороны, что-то словно порвалось и в отношениях Марии Фёдоровны к её «названым дочерям».

Анну давно недолюбливала императрица. Но ладила прежде и с ней, и с Елизаветой. Только при жизни Екатерины налёт зависти чуялся в отношениях великой княгини-матери к обеим невесткам её. Словно неприятно казалось Марии, что обе молодые княгини больше пользуются расположением императрицы-бабки, чем она, старшая в семье…

И теперь властным обращением, порой доходящим до грубости, словно отомстить решила Мария Фёдоровна молодым красавицам за прежнее.

Первый удар был направлен на Анну в лице её друга, Константина Чарторижского, который сам подал повод к скандалу своим открытым ухаживанием за этой юной, но такой несчастной женщиной.

Уже после коронации, в июне 1797 года, он получил отпуск к отцу, в знаменитое родовое имение Пулавы в Литве…

И очень много крупных перемен в близких к государю и государыне кругах произошло совершенно внезапно…

Пылкий, влюбчивый не по годам, Павел увидел в Москве юную красавицу, прелестную лицом, хрупкую и миниатюрную по фигуре, княжну Анну Петровну Лопухину… Настоящая страсть вспыхнула в этом странном человеке. Не давая себе труда сдерживаться и в этом отношении, как бы считая, что его сан даёт ему право пренебрегать всякими условностями, он отдал распоряжение Кутайсову…

Этот фаворит, теперь шталмейстер, граф, кавалер ордена Андрея Первозванного, остался верен той обязанности, какую и раньше исполнял при Павле… Переговоры были затеяны с матерью красавицы, женщиной не молодой, но чувственной, жадной. Вся Москва говорила об её многочисленных приключениях, о последнем её возлюбленном, офицере Уварове, который будто бы в порывах ревности даже и поколачивал свою подругу, не говоря о щедрых подачках, какими старалась пожилая распутница сгладить разницу лет любовника и своих…

Торг был быстро совершён.

Лопухины — мать и дочь, вместе с отцом и «другом» матери, со старухой-бабушкой, всею семьёй появились в Петербурге, где буквально были осыпаны милостями. Даже бабушка, Анна Петровна Левшина, у которой состоялось первое сближение между Павлом и его будущей фавориткой, получила в дар большой дом с усадьбой на Невском проспекте, против Малой Морской… В шутку Павел сам называл «бабушкой» эту весёлую, добрую старушку.

Отец девушки, назначенный генерал-прокурором, повышался в рангах со сказочной быстротой, которой не было примера даже во все короткое царствование Павла, порою умеющего быть щедрым без конца.

В течение всего одиннадцати месяцев этот нежный отец получил большой дворец, бывший де Рибаса, одной стороной выходящий на Дворцовую набережную, а другой на Миллионную улицу, богатейшее «староство» Корсунь в вечное владение, сделан действительным тайным советником, членом Государственного совета, кавалером орденов святой Анны, Андрея Первозванного, Иоанна Иерусалимского большого креста, получил портрет Павла, осыпанный бриллиантами, бриллиантовую звезду, княжеское достоинство, титул светлости, право одевать свою прислугу в ливрею придворных цветов…

Очаровательная Анна Петровна, его дочь, тоже получила дар, не имеющий цены даже по тогдашнему времени: ей пожаловано «все место, именуемое Екатерингоф», не считая других даров, имений, крестьян, денежных сумм, драгоценностей и прочего.

Наконец, она, единственная из женщин, удостоилась получить Мальтийский крест.

Старая подруга Нелидова сначала пыталась бороться, но быстро вынуждена была уступить, удалилась в свой излюбленный Смольный монастырь…

Вслед за нею попали в немилость оба брата Куракины; Павел, конечно, видел, какую роль они играли, но, уступая Нелидовой, терпел и этих куртизанов.

Теперь место Алексея Куракина занял отец Лопухиной… Второй брат просто удалился в свои орловские поместья и там утешался, заведя целый гарем из дворовых девок и баб…

Александр, никогда не любивший придворной жизни, старался теперь совсем держаться в стороне, особенно когда заметил, что лица, обласканные им, почти немедленно попадают в немилость к Павлу.

Оберегая себя и своих друзей, Александр почти не принимал никого, проводя все свободное время с Елизаветой в своих покоях.

Но и этого спокойствия лишил его потерявший равновесие отец.

Старшего сына Павел избрал поверенным своей страсти, восхищался перед ним девушкой, толковал о своих чувствах…

— Вообразите, до чего доходит моя страсть, — обратился он по-французски однажды к сыну, указывая на маленького горбуна, камер-юнкера Лопухина. — Я не могу без сильного биения сердца смотреть на этого уродца только потому, что он… носит ту же фамилию, что и она!..

Любовника старухи Лопухиной Уварова, офицера кирасирского полка, Павел сделал своим флигель-адъютантом, полковником кавалергардов, составляющих личный конвой государя…

Новую фаворитку Павел поселил рядом с собой во дворце, выдал её за красивого князя Гагарина, не переставая осыпать знаками внимания и милости.

Александра он брал с собой, отправляясь в гости к новой своей очаровательнице… Страсть до того лишила Павла всякой воли, что он, узнав об увлечении сестры Анны — Екатерины Демидовой — красавцем Александром, стал помогать ей самым решительным образом.

Пригласив однажды сына сопровождать его к Гагариной, Павел привёл Александра в угловую гостиную, где уже сидела Демидова.

— Ну вот, пока я должен по секрету сказать несколько слов нашей очаровательной княгине, займите здесь даму, ваше высочество! — обратился он к сыну и быстро вышел.

Странный звук послышался Александру, как будто щёлкнул ключ в дверях.

— Что с вами, ваше высочество? — лукаво улыбаясь, обратилась к нему Демидова. — Вы испугались словно чего-то? Не меня ли? Неужели я так ужасна? Поглядите…