Сергей Сергеев-Ценский - Первая мировая. Брусиловский прорыв

Утром 5 ноября на моей квартире состоялось заседание фракции обсудив создавшееся положение, мы решили, во-первых, как можно шире осведомить обо всём широкие рабочие массы, а во-вторых — обратиться в президиум Думы с требованием, чтобы он принял меры против незаконного нарушения полицией депутатской неприкосновенности. Несмотря на то, что на какую-нибудь действительную защиту со стороны черносотенной Думы фракция, конечно, рассчитывать не могла, всё же мы решили поднять в думских кругах как можно больше шума, чтобы привлечь к нашему делу внимание широких общественных круши. При всём том кое-какие реальные шаги всё же Родзянко должен был предпринять. Дело в том, что обыск и задержание полицией депутатов являлись нарушением законных прав Государственной думы, и её председателю для поддержания собственною достоинства волей-неволей надо было выступить с каким-либо протестом. Вообще следует отметить, что думское большинство, самым бесцеремонным образом расправившееся с «левыми» внутри Думы, очень ревниво относилось к ущемлению своих прав со стороны. Конечно всё это делалось лишь в таких размерах, чтобы не поссориться с правительством, и при малейшей угрозе со стороны последнего черносотенная Дума сразу же прекращала свои протесты.

Переговоры с Родзянко [38] М. В. Родзянко — один из лидеров партии октябристов, председатель IV Государственной думы. фракция поручила Петровскому и мне. Рассказав ему о незаконном нашем задержании и насильственном обыске, мы потребовали, чтобы он принял меры для при влечения к ответственности виновных. За подписью всех членов фракции мы подали Родзянко заявление, в котором официально доводили до сведения президиума Думы о насилии, учинённом над нами полицией на частной квартире «нашего знакомою Гаврилова». «Усматривая в изложенном, — писала фракция в заявлении, — нарушения прав Государственной думы, изложенных в ст. 15 учреждения Государственной думы, мы доводим о сём до вашего, господина председателя, сведения, дабы нарушение это не прошло без надлежащею протеста со стороны президиума Думы». Приняв заявление, Родзянко пообещал принять все зависящие от него меры. Какие в действительности он принял меры и как реагировало на них правительство, об этом я расскажу ниже.

Нос пользовавшись пребыванием в кулуарах депутатов различных фракций, мы постарались как можно шире оповестить их о случившемся и в частности договорились с Чхеидзе [39] Н. С. Чхеидзе — один из лидеров меньшевиков в IV Государственной думе. , чтобы он предпринял возможные шаги к протесту со стороны Думы. [...]

Когда мы вышли из Думы, толпа шпиков, сопровождавших нас, была ещё гуще, ещё наглее, чем утром. На каждом повороте, из-за каждого угла появлялись новые фигуры охранников, которые, уже ничем не стесняясь, окружили нас вплотную. Никогда ещё, за всё время бдительного внимания охранки к рабочим депутатам, наглость полицейских агентов не доходила до таких пределов. Они, как хищные звери, уже лизнувшие крови, со свистом кружились вокруг нас в ожидании, когда им будет разрешено окончательно растерзать свою жертву. Охранка, два года преследовавшая большевистскую фракцию, с нетерпением ждавшая момента, когда ей представится случай с нами разделаться, теперь торжествовала победу.

И это победоносное настроение отражалось на физиономии каждого шпика, каждого охранника.

Кольцо полицейских преследований всё более и более сжималось. Круг замыкался.

В условиях такой никогда ещё до тех пор небывалой слежки охранки, боявшейся, что мы ускользнём в последнюю минуту, конечно, ничего нельзя было предпринять, чтобы снестись с рабочими организациями, сообщить им подробности налёта на фракцию и призвать их к организации движения протеста. Единственно, что мы могли сделать, это ещё раз осмотреть, отобрать и уничтожить документы, чтобы они не достались полиции.

Я уже лежал в кровати, только что успев заснуть после нескольких дней хлопот и волнений. Около полуночи раздался звонок, и в двери появились фигуры полицейских. С ордером в руках пристав подошёл к моей кровати.

— Господин Бадаев, у меня есть ордер на то, чтобы вас доставить в Дом предварительного заключения.

Настал момент, которого ждал. Я наскоро оделся, собрал необходимые вещи, попрощался с домашними. Весь дом был полон полицейскими. На лестнице и у подъезда стояли наряды полиции.

Тёмными улицами полиция доставила меня на Шпалерную в Дом предварительного заключения.

После тщательного обыска меня отвели в одиночную камеру. Тут же я узнал, что в тюрьму доставлены все остальные члены нашей фракции. Вся наша пятёрка была арестована в этот же вечер 5 ноября.

Царское правительство торжествовало победу. Наконец-то ему удалось осуществить свою работу с рабочими депутатами. Соотношение сил — единственное, что в конечном счёте определяло и общий нажим на рабочий класс и частный вопрос о «депутатской неприкосновенности» депутатов-большевиков, — для правительства, казалось, теперь было вполне благоприятным.

Министр внутренних дел Маклаков, одна из самых мрачных чёрных фигур российского самодержавия, на другой же день после обыска в Озерках, поторопился донести Николаю II о подвигах полиции. «Всеподданнейший» доклад, помеченный 5 ноября, был составлен ещё до нашего ареста и, очевидно, преследовал цель получить разрешение на арест фракции. В своём докладе царю Маклаков писал следующее:

«Существующая в империи Российская социал-демократическая рабочая партия, стремящаяся к ниспровержению государственного строя и замене такового республиканским образом правления, с открытием военных действий занялась пропагандой идей о необходимости скорейшего окончания войны, выставляя побудительным для того мотивом опасность укрепления в случае победы самодержавного строя и отдаления осуществления преследуемых ею задач.

Непосредственное серьёзное участие в пропаганде этих идей принимают члены Государственной думы четвёртого созыва социал-демократический, фракции, от коей исходят все директивы и руководство преступной деятельностью партии.

Свою тлетворную деятельность, проявившуюся ярко в создании минувшим летом чрезмерного забастовочного движения рабочих и учинении ими уличных беспорядков, члены социал-демократической фракции ведут настолько скрытно, что привлечение их к ответственности в судебном порядке не представлялось возможным за отсутствие достаточных улик.

Несмотря на это, розыскные органы империи, неослабно наблюдали за деятельностью революционных групп партии, в последнее время получили сведения о том, что члены социал-демократической фракции предполагают созвать конференцию с участием выдающихся социал-демократов для выработки тактических приёмов пропаганды идей о скорейшем прекращении войны для ниспровержения затем монархического образа правления в России.