Сергей Сергеев-Ценский - Первая мировая. Брусиловский прорыв

Долгий и многообразный интерес этот отнюдь не случаен. Мало ли было в истории человечества разного рода войн, битв, опустошительных нашествий и героического отпора захватчикам? Но та самая война, именуемая первой, — после бесчисленного множества предшествующих — была всё же особой.

Во-первых, она была действительно мировой, то есть впервые охватила так или иначе пространство всего земного шара. Конечно, главнейшие боевые действия велись в Европе и на относительно небольшом пространстве Азии, точнее — в Передней Азии. Но, кроме того, война, причём небывало кровавая и ожесточённая, велась на всех морях и океанах, включая Северный Ледовитый. В военные действия были вовлечены многочисленные армии различных стран Северной и Южной Америки, Африки и Австралии. Такого примера взаимного истребления не наблюдалось ещё никогда — ни по численности воюющих, ни по размаху боевых действии, ни по числу потерь.

Невиданная до тех пор массовая и изощрённая жестокость и гекатомбы жертв — вот другая особенность первой мировой войны. Причём разразилась она после относительно благонравных войн XVIII и XIX столетий. Да, тогда тоже случались кровопролитные битвы и отдельные жестокости (примерами такого рода изобилуют, например, действия Наполеона), но всё-таки сохранили свою силу и традиции рыцарского благородства и воинского великодушия. С августа 1914 года совершенно неожиданно для народов в обнажённой сущности выступил на авансцену империализм, взращённый в недрах банкирско-гешефтмахерского благополучия. В кровавой бойне отныне были попраны все законы морали и нравственности, в том числе воинской. Людей травили газами, втихомолку подкравшись, топили суда и корабли из-под воды, топили и сами под водны о лодки, а их экипажи, закупоренные в отсеках, живыми проваливались в морские бездны, людей убивали с воздуха и в воздухе, появились бронированные машины — танки, и тысячи людей были раздавлены их стальными гусеницами, словно люди эти и сами были не людьми, а гусеницами. Такого, да ещё в массовом масштабе, не происходило в любых прежних войнах, даже самых истребительных.

Третья особенность первой мировой войны лежит уже в области духовной, и это, пожалуй, самое мрачное её порождение. Теперь-то доподлинно известно, что породила войну мировая плутократия в сугубо своекорыстных интересах. Разные группировки плутократов поссорились меж собой — не всё ведь и не всегда удаётся решать в тиши кабинетов или уединённых лож для избранных... Разумеется, нужды народа, любых его слоёв, для данной сверхнациональной силы не имели никакого значения, просто-напросто не существовали. Но ведь сражаться и умирать за интересы различных групп врагов-друзей должно всё же собственное «быдло», одетое в солдатские шинели. На дворе стоял как-никак двадцатый век, появились уже профсоюзы и другие сообщества трудящихся, независимая печать, всякое прочее. Простым указом о мобилизации в этих условиях было уже не обойтись.

Никогда, пожалуй, за всю историю мировых злодейств не расцветала так открыто и так нагло социальная демагогия, как в начале первой мировой войны. Все средства тогдашней пропаганды истошно заголосили вдруг о родине, свободе, защите отечества, о миролюбии и гуманности. Упрощённо было бы судить, будто всё тут делалось по команде или из корысти. Духовная трагедия той эпохи как раз и состоит в том, что множество людей искренне поверили интригам плутократии и пошли за ней даже как бы по своей воле. Осенью 1914-го большинство немцев, русских, французов и англичан были твёрдо убеждены в том, что именно на их страну напал враг, что их страна — невинная жертва агрессии. Увы, очень скоро выяснилось, что «жертв» почти не было, налицо существовал только лишь гнусный заговор тёмных сил. Вот почему первая мировая война породила после своего окончания в западном обществе неслыханное разочарование и безверие. Характерно, что такое настроение в равной степени коснулось и «победивших» англичан и французов, и «побеждённых» немцев. Возникло даже целое течение в тогдашнем искусстве — литература «потерянного поколения», произведения которой, порой очень талантливые, проникнуты глубочайшим пессимизмом, отравлявшим души народов.

Духовное опустошение народа, в особенности его образованного сословия, — одно из самых тяжких наследий, порождённых той бессмысленной бойней. Именно этот-то упадок народного духа, неверие в идеалы справедливости и добра — именно это в существенной степени и позволило фашизму, а также другим сходным идеологическим течениям увлечь за собой немалую часть народа и на какое-то время восторжествовать. В этом смысле первая мировая являлась непосредственным прологом ко второй мировой, со всеми ужасающими итогами последней.

Как видно, первая мировая война, её происхождение, ход и общественные результаты достойны внимательного изучения.

Уже упоминалось, что на Западе создана солидная литература на данную тему. Остановимся только на одном сюжете. Почти все крупные деятели той поры, военные и политические, оставили свои воспоминания, причём вышли они, как правило, вскоре после описываемых событий. Назовём лишь тех (не всех, конечно), чьи произведения переведены и изданы у нас и имеются в любой солидной библиотеке.

Немцы: император Вильгельм II, крупнейшие военачальники П. Гинденбург, Э. Лютепдорф, Э. Фалькенгайм, гросс-адмирал А. Тирпиц, германский посол в Петербурге Г. Пурталес, один из руководителей Германии при заключении Брестского мира в 1918 году, генерал М. Гофман.

Французы: президент республики Р. Пуанкаре, верховный главнокомандующий войсками Антанты маршал Ф. Фош, посол Франции в Петербурге-Петрограде М. Палеолог.

Англичане: премьер-министр Д. Ллойд Джордж, военный министр У. Черчилль, посол в Петербурге-Петрограде Д. Бьюкенен.

Сюда можно было бы добавить американцев, австрийцев, сербов, бельгийцев, итальянцев и многих иных, но ограничимся названным. И заметим: почти все эти издания появились в нашей стране вскоре после их выхода на родине. Похвальная быстрота!

Ну а как обстоит дело с корпусом воспоминаний участников войны на русской стороне? К сожалению, неважно. Из видных деятелей были изданы в двадцатых годах мемуары верховного главнокомандующего Л. Брусилова (отрывок из них публикуется), бывшего военного министра в 1909—1915 годах В. Сухомлинова и его недолго го преемника на этом посту А. Поливанова, а также посла в Париже А. Извольского. Ну а другие видные военные и политические деятели России той поры, где же они? Увы, мало интересовало это советские издательства двадцатых годов. Сколько пропало воспоминаний, дневников, фотографий, писем! Даже в архивы не попадали, а какая это была бы ценность для сегодняшней науки! И хуже всего, пожалуй, то, что безвозвратно погибли записки рядовых участников войны — солдат и младших офицеров. Невосполнимая потеря для русской военной истории...