Георгий Полилов - Андрей Боголюбский

- Стой, кто такие?

В ответ запела стрела. Алексей увидел, как рядом с ним встал на дыбы конь Никиты. Обнажив мечи, всадники бросились на Прокопия, а тот вертелся на одном месте, отражая их удары. Вытащив свой меч Алексей поскакал на помощь к Прокопию. Он уже выбрал себе рослого рыжебородого воина. Но враги оставили Прокопия и помчались дальше, по дороге к Василеву. Прижав меч к плечу, склонившись над конской шеей, мечник, а за ним и все остальные, вытянувшись в цепочку, мчались, преследуя уходящих. Мокрый снег комьями летел в лицо из-под копыт коней. Свистел ветер. Алексей увидел, как Прокопий поравнялся с одним дружинником, вытянулся на стременах, занёс над головой меч… Раздался резкий удар стали о железо. Всадник приник к шее коня и начал медленно сползать книзу. Не успев освободить ногу из стремени, он повис на ремне, а испуганный конь понёс его, волоча по снегу, к лесу.

Впереди всех бешено скакал всадник в высоком блестящем шлеме, с перекинутым через плечо плащом. Казалось, что не плащ, а чёрные крылья развеваются у него за спиною. Алексей прицелился ему в спину, но стрела упала сбоку дороги.

Вскоре поняли, что дальнейшее преследование бесполезно. Прокопий снял с мокрой головы шлем, вытер вспотевший лоб:

- Из Киева утёк кто-то из нарочитых. Боюсь, братья, не проворонили ли мы самого князя Мстислава! Уж больно хорош под ним конь. Таких на Русь к нам приводят из угор или от арабов.

Подъехав к месту, где Прокопий срубил дружинника, повернули по следу. Серый в яблоках конь стоял у куста, а под ним, повиснув ногой на стремянном ремне, лежал, уткнувшись лицом в снег, его господин. Постояли молча и сняли шлемы. Алексей поймал коня за узду. Посмотрев на восковое, с точно приклеенными усами и бровями лицо, мечник, а за ним и все остальные перекрестились. Прокопий снял с убитого меч, из-за голенища вытащил засапожный нож.

- Алексей, поди посмотри.

Алексей увидел красивый нож с рукояткой, украшенной чёрным деревом и серебром, с изогнутым гравированным лезвием.

- Видишь знаки.

- Да.

- Чьи они?

- Княжого мастера.

- Какого мастера?

Алексей пристально посмотрел мечнику в глаза:

- Владимирского мастера. Знак здесь нашего князя: уточкой, с отростком книзу.

- А теперь посмотри на воина. Узнаешь?

- Нет, мечник, мужа этого я никогда не видел и не узнаю. А ты?

- Я его где-то видел… - Прокопий подумал. - Ну, да Бог с ним, братья! Нужно отвезти его на деревню. Пусть похоронят, как подобает. Умер от меча, как воин.

Медленно, ведя на поводу пойманного коня, все возвратились на дорогу. Павший дружинник ехал в последний путь привязанный ремнями к седлу, накрытый изорванным и окровавленным плащом.

У Якима Кучковича ныло сердце. К князю Мстиславу в Киев поехал брат. Иван должен был подробно рассказать великому князю о ратной силе Андрея и просить его, чтобы он возвратил Кучковичам их земли на Суздальщине. Кучкович боялся, что брат не успел выехать и теперь сидит в осаде. Вытирая рукавицей слезящиеся на ветру глаза, он смотрел на золотые маковки храмов города и думал:

«Бес попутал! Не нужно было ехать. Помчался, да не один, а со слугою… Не приведи Бог, возьмут в полон! За глупость брата заплачу головой и я. Чего доброго, докопается князь, что и княгиня с нами. Тогда конец и ей. И род наш изведёт под корень…»

Тоска камнем лежала на сердце. Яким жалел брата. Он готов был сам, рискуя жизнью, пробраться в Киев. К счастью, от своего человека, прибежавшего из города, узнал, что князь Мстислав собирается бросить киевлян и с дружиной своей прорваться к Василеву. Яким решил, что этой возможностью, наверно, воспользуется и брат.

Воевода Борис Жидиславич сидел в грязной избе в красном углу на лавке. Сквозь отволочённое окно проникал скудный свет. Горела свеча. Народу было немного. Все готовились к штурму и были кто в обозе кто у своих дружин.

Яким вошёл и тоже присел на лавку. Борис Жидиславич подвинул ему горшок с кашей:

- Ешь, боярин! Перед битвой всегда нужно поесть. Не ведаем, когда возьмём в рот кусок.

Яким съел немного, отодвинул горшок. Еда не шла.

- Князь повелел выслать сторожей на дорогу к Василеву. Знаешь?

- Знаю.

- Думаю, что много людей посылать не надобно. Кто сейчас полезет в осаждённый город…

Борис Жидиславич посмотрел на спутанную Якимову бороду, на лоснящийся нос.

- Верно говоришь, боярин: кто поскачет из Василева! А вот в Василев из Киева могут.

- Кому скакать-то?

- Ну, ежели кто не верит в Мстиславову победу, тот из Киева рад будет утечь.

- Не побегут, испугаются! Знают, что кругом в осаде.

Прокопий со своим отрядом возвратился к городу.

Было безветренно. Над Киевом в нескольких местах к синему мартовскому небу поднимались густые столбы дыма. Высокие земляные валы с крепкими стенами не спасли киевлян от владимирских полчищ. Победители шли по опустевшим улицам и площадям, заходили в избы и терема, тащили всё, что можно было тащить, рубили и кололи всё, что попадалось под горячую руку. Особенно старались слуги нарочитых людей - бояр, но за ними не отставали и дворяне.

Алексей видел, как высокая простоволосая женщина рвалась к стоявшим тут же детям, а боярский холоп скручивал ей позади руки вожжами.

Сидевший на коне боярин кричал холопу:

- Ожги её плетью, а ребятишек загони в дом!.. Ожги плетью…

Алексей посмотрел на Прокопия. Тот сидел молча. В это время на площади с группой пешцев появился знакомый владимирский щитник. Увидев ревущих ребятишек, он бросился к холопу:

- Да не зябнет у тебя, ирод, сердце? На кого ты оставляешь сирот?

Холоп хотел что-то сказать, но его уже окружили возбуждённые пешцы:

- Развязывай! Не за тем шли мы сюда. Совести в тебе нет! Волк ты, а не человек!

- Эх, братцы, хотя и жаль кулака, да надо бить дурака! Дайкось я его стукну.

Испуганный слуга озирался по сторонам, высматривая своего господина, но боярин словно растаял в мартовском тумане. Дрожащими от страха руками он начал распутывать туго затянутый узел, но его ударили по шее и отбросили в сторону. Ремни щитник перерезал засапожным ножом:

- Иди, бабонька, да берегись лиходеев!.. И своих, киевских, и наших…

В другом месте видели, как чьи-то слуги вытаскивали из клети окованные железными полосами большие, тяжёлые сундуки и грузили их на сани.

- Ребята, чьи вы люди?

- Воеводы Бориса Жидиславича.

На большой городской площади, прозванной Бабьим Торжком, у стен Десятинной церкви, нашли князя Мстислава Андреевича. Мечник спрыгнул с коня:

- Дозволь, княже, молвить!

- Говори…

Прокопий рассказал, как по дороге к Василеву прорвался в малой дружине неизвестный муж.

- Одного мы срубили, княже, других не догнали. Кони у них добрые, ушли.