Георгий Полилов - Андрей Боголюбский

- О сей день возьмём! - отозвался Олег Святославич.

- А почему ты так думаешь? - спросил Андрей, пытливо глядя на него.

- Извет был, что берендеи и торки не хотят более стоять за Мстислава!

Задумался суздальский князь.

- Коли так, - промолвил он, - обойдём город с тылу! Ты, Жидиславич, иди с той стороны, а мы отсюда с сыном ударим!

Разговор происходил на рассвете двенадцатого марта, на второй неделе поста.

Снова запела труба, созывая полки, и соединённая рать с первыми солнечными лучами двинулась со всех сторон на Киев.

Олег сказал правду: торки и берендеи не стали защищать город и перешли на сторону врагов.

Суздальцы, обойдя с тылу, ворвались в город, сбили тыновую стражу и ударили на киевскую дружину. Несмотря на упорное сопротивление, суздальцы двигались всё дальше и дальше.

Боярин Бориславич тихо сказал Мстиславу:

- Что стоишь, княже? Беги из города! Нам их не превозмочь!

Встревоженный Мстислав засуетился:

- Куда ж бежать мне?..

- Скачи в Васильев немедленно! Мы пока задержим врагов, а потом поскачем вслед за тобою!

Князь бежал, не успев захватить с собой жену и сына. Киев достался суздальцам и был взят ими "на щит".

Первою заботою Фоки и Василько, когда они во главе передовой дружины ворвались в город, было отыскать Елену. Но в суматохе им это удалось не скоро.

Заняв княжий двор, дружинники посбивали тяжёлые засовы хором, вошли они и в избу, где находилась связанная Марина.

- Э, да это, никак, наш княжий отрок! - воскликнули они и кинулись освобождать её от верёвок.

Марина бросилась также на поиски матери, но найти её среди бежавшей толпы киевлян не удалось. Во время поисков она снова наткнулась на Фоку и Василько.

- Кого ищете, друга? - спросила она дружинников.

- Мать!.. - с отчаянием в голосе воскликнул Фока. - Здесь она проживала.

Марина чуть не выдала себя.

- Давайте я вам помогу! - порывисто проговорила она.

- Спасибо скажем! - в голос отвечали названые братья.

Василько поймал пробегавшего мимо коня, Марина вскочила на него, и все трое отправились на поиски. Долго искали они вдову, но поиски не увенчались успехом.

- Не видать нам, должно быть, больше родимой матушки! - грустно промолвил Фока. - Пропала, и с сестрой вместе…

Печально опустив голову, ехала с ними Марина, ей тоже казалось, что матери нет больше в живых, что она убита в суматохе битвы.

Когда после взятия Киева князья сошлись в княжеских хоромах, Андрей недовольно проговорил:

- Почто такая сеча? К чему погибло так много православных?

Закручинились и остальные князья. Полуразрушенный город являлся для них живым укором.

- Кого ж назначишь ты здесь князем? - спросил Давид Ростиславович, надеявшийся, что выбор Андрея падёт на него.

Андрей, не желая выдавать князьям своих планов, уклончиво ответил:

- Кого Бог соизволит!

Он понимал, что древний Киев потерял своё вековое старейшинство. Он мог посадить на киевский стол какого-нибудь незначительного князя, послушного его воле. Потерявший своё значение от междоусобиц русских князей город не был страшен теперь Андрею. Но всё-таки выбор пал на брата Глеба.

Выбор не был особенно приятен другим князьям, надеявшимся получить киевский стол. Андрею нужно было вознаградить их.

- Князья! - обратился он к своим союзникам. - Я приглашаю вас идти вместе со мною на Новгород!..

Князья, обрадованные этим предложением, охотно согласились.

- Да, уж пора проучить новгородцев: зазнались они! - сказал Олег.

Он думал, что, захватив Новгород, Андрей посадит на новгородский стол его брата, Игоря. Ту же надежду питали и другие союзные князья, владевшие малыми уделами.

- Как поступить, други, с княгиней, женой Мстислава? - спросил снова Андрей.

- Негоже будет изобидеть её! - отозвался Владимир Андреевич. - Отошлём её вместе с сыном к мужу! Мы с бабами не воюем…

- Сынишку-то попридержать бы надо: пусть заложником будет! - заметил Рюрик Ростиславич [62] Рюрик Ростиславич (1157 - 1211) - сын великого князя Ростислава Мстиславича, одно время новгородский князь и союзник Андрея Боголюбского, затем рассорился с последним. Впоследствии князь Киевский. .

- Бог с ним, - благодушно решил Андрей, - отпустим его! Мстиславу теперь уж не подняться!

И семья бывшего киевского князя была отпущена.

Мечты Андрея сбылись. Юг был обессилен, разбит и посрамлён. Ничто не мешало северным городам усиливать своё могущество, расти и богатеть.

Андрей хорошо понимал, что он теперь самый сильный и влиятельный из князей и ему должны подчиняться остальные.

Оставаться дольше в Южной Руси ему было незачем, он торопился двинуться к Новгороду, чтобы скорее покончить с ним. Посадив Глеба на киевский стол, предоставив ему возобновлять полуразрушенный город, суздальский князь вместе с союзными ратями двинулся на север.

Андрею необходимо было зайти к себе во Владимир, чтобы пополнить свою рать, часть которой полегла под стенами Киева.

Грустными возвращались названые братья и Марина. Следы пропавшей без вести Елены не были найдены.

Какая-то тайная сила удерживала девушку открыться братьям, и они по-прежнему считали её княжим отроком. Полная неожиданностей боевая жизнь заставляла Марину забывать свой пол, она делила наравне с другими дружинниками все трудности и невзгоды похода.

Нередко, желая развлечься, приглашал её князь Андрей и заставлял играть на гуслях. Отдавшись мыслям об исчезнувшей матери, девушка выливала свою скорбь в печальных звуках инструмента, в них находила она отраду и забвение своему горю.

- Ты ещё искуснее стал играть, Максим! - заметил князь, прислушиваясь к мелодичным звукам инструмента. - Чую, что на душе твоей какое-то горе… Откройся мне, Максим!

- Родимую я потерял, княже!

- А где же она была?

- В Киеве… - тихо проговорила девушка и залилась слезами.

- Жалею я тебя, отрок! Но горю твоему помочь мне не можно. Сколь времени её ты не видел?

- Давно уж, княже!.. Она пропала во время осады.

- Я заменю тебе родимую! - ласково проговорил Андрей, кладя свою руку на смуглую голову девушки.

Марина всё ещё боялась открыться в своём обмане князю, какой-то стыд удерживал девушку от признания.

Возвратившись во Владимир, она навестила своего учителя, старого изографа Мирона, очень обрадовавшегося свиданию с ней.

- Поди, теперь разучился ты, Максим, писать святые иконы? Руки в ратном деле, поди, загрубели?

- Нет, дедушка, могу хоть сейчас: я в битвах не был, - и она рассказала ему свои похождения в Киеве.

- Ах ты, бедный, матушку родную потерял! - сочувственно проговорил старик. - А может быть, она куда-нибудь скрылась? - добавил он.