Лев Жданов - По воле Петра Великого: (Былые дни Сибири)

— Ну, Бог вас благослови!.. Езжайте, в добрый час!..

Подошли к Семёну под руку гости, поцеловали благословляющую десницу и вывалили шумной, галдящей гурьбой на крыльцо.

Там уже стоят широкие, прочно сбитые пошевни, запряжённые тройкой на подбор. А две запасные лошади сзади привязаны. И вид они создают, словно на ярмарку на конскую едет народ, коней продавать...

Уселись, в ногах, в сене уложили пищали, топоры, кистени и пороху со свинцом добрый запас. Тут и мясо мороженое под облучком лежит. А за спинкой пошевней, на задке туесы крепко привязаны с пельменями морожеными, с молоком, обращённым в лёд, и с квасом таким же. Случается, что без дороги надо двое-трое суток ехать «охотникам», чтобы свои следы получше замести... Нарочно приходится попутные деревеньки, села и города объезжать стороной... Так вся эта провизия и нужна бывает. Костёр стоит разложить, котелок на рогульке подвесить — и мигом пища готова. А фляги с хлебным вином у каждого при себе на перевязи болтаются, и бочонок полный ещё про запас у возницы в ногах лежит, лучше шубы ноги греет...

Сел на козлы дед Юхим, натянул вожжи... Все умостились в санях, укрылись потеплее. Ворота настежь стоят распахнуты. Два человека, которые держали под уздцы пристяжных, пустили повода, отскочили. Гикнул могучий старик... с места кони рванули, как бешеные, только мелькнули в воротах, гремя бубенцами, и вихрем уже мчатся по дороге, круто сбегающей к реке, по которой уноситься стали вдаль, звонко и часто выбивая подковами по ледяному покрову, одевшему широкий речной простор...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Только спустились сани к реке, а отец Семён вернулся в горницу, собираясь прилечь на отдых после тревожного, шумного дня, как Задор тоже выехал из усадьбы верхом, направляясь к Тобольску.

Стоя у окна в светлице, Агаша видела, как он стал подыматься на холм, за которым тянулась зимняя ближайшая дорога, ведущая в город из слободы.

Вот он уж и на вершине холма. Сечайс начнёт спускаться и скроется из глаз.

Но этого не случилось.

Видит девушка, остановился её милый на самом гребне, вырисовываясь так чётко на светлой глади порозовелых закатных небес. Руку поднял к глазам, словно приглядеться хочет к чему-то вдали... И вдруг поворотил коня, назад скачет что есть духу, к усадьбе.

Не помня себя, чуя что-то зловещее, неодетая, кинулась на крыльцо Агаша и через несколько минут увидела, как подъехал сюда встревоженный, хмурый Задор.

— Батьку буди! — кинул он ей. — Скажи: едут сюды сызнова... Целый поезд... По возку сказать, чуть не сам Гагарин!.. Видно, с выемкой... Искать будут... Я побегу припрячу кой-чево получче... А ты живей отца упреди...

— К нам, думаешь?.. Може, сызнова к Перфильевне? — кивая на недалёкую хатку просвирни, говорит девушка, словно желая обмануть себя самое и свои дурные предчувствия.

— Э!.. Што мне с тобой?.. К нам, говорю... Беги!..

А сам уже кинулся прямо к одному из погребов, где обычно стояли скопы молочные...

— К нам?.. С выемкой! — испуганно забормотал отец Семён, которого подняла дочь этой тревожной вестью с постели. — Господи, помилуй! Помяни царя Давида и всю кротость ево!.. Добро, што я раней сдогадался... Поубрал малость кругом себя, што надо было... Да, може... и не к нам, мимо проедут?! Господи!..

И, бормоча что-то под нос, то за одно, то за другое хватался напуганный отец Семён.

Четверти часа не прошло, как верховой драгун подъехал ко крыльцу и громко позвал:

— Гей, хто тут!.. Свету давайте! Ево милость, князь Матфей Петрович Гагарин жаловать сюды изволит... На охоту мы собрались, да опознились. Здеся желает ево милость опочив держать...

— Сам!.. — только и мог выговорить отец Семён и даже протрезвел окончательно при такой ошеломляющей вести.

Весь двор на ноги поставлен был мгновенно. Стол в горнице накрыли лучшей скатертью, уставили всем, что было в запасе у домовитого попа. Кто уже снял праздничное платье, в обыденное нарядился, ко сну готовясь, те снова, как по щучьему веленью, обрядились во всё лучшее и, стоя гурьбой у ворот, готовились встречать нежданного высокого гостя.

Отец Семён на крыльцо вышел с хлебом-солью, дочь — рядом стоит и держит наготове поднос, сулею и чарку серебряную, золочёную, старинную.

И холода не чует никто от волнения. Очевидно, не беда грозит, если сказано, что мимоездом заглянет гость высокий, что на охоту он собрался, а не с грозой и карой судебной...

Вот за холмом уже и бубенцы, колокольчики серебристые заливаются... На бугор вынеслась тройка редкой красоты, мчащая тяжёлый возок на полозьях по накатанному пути снежному...

Опустились с бугра тройка и вершники, человек шесть, провожающие возок. Нырнул поезд весь в улицу слободскую и быстро показался снова перед воротами усадьбы, стоящими настежь. Вот и у крыльца возок. Распахнулась дверка и, поддерживаемый ездовым слугою, вышел князь из возка, на крыльцо идёт, ласково кивая по сторонам людям, которые в снег повалились, отдавая земные поклоны своему повелителю, выкликая ему многая лета двумя десятками сильных голосов.

Держа хлеб-соль перед собою, низко кланяется отец Семён, бормочет что-то невнятно... А тут и звон колокольный грянул. Это Задор догадался, побежал к звоннице, раскачал колокола, чтобы с честью встретить «бога земного»...

Агафья тоже низкий поклон отдала, стоит с чаркой на подносе, просит милости в дом войти, осчастливить их хату бедную...

— Войду, войду, красавица!.. И заночую, ежели не погоните незваных гостей!.. На морозе оставаться не заставите... За хлеб, за соль — спасибо! А ты, отец Семён, яко пастырь, благословение мне преподай своё на пороге дома сего, чтобы мне и тебе благодать была под кровлею сею! — обратился ласково Гагарин к опешившему попу.

Благословил он гостя, сам кланяется низко, войти в дом просит.

Вошли все. Знакомить стал гость хозяев со свитой своей небольшой, которую захватил с собою.

Келецкий, неизменный с ним, и офицерик драгунский молодой, женоподобный на вид, а на деле — отчаянный головорез, беззаветный храбрец, первый телохранитель князя, Фёдор Трубников. Затем камердинер Захар и повар Алёшка сопровождают губернатора. Очевидно, и на охоте он надеется иметь все удобства, к которым дома привык.

Слуги князя ушли, один — готовить что-то на кухне, другой — доставать из возка вещи, необходимые на ночь господину. Конвойные всадники поехали по приказу Келецкого искать ночлега себе у слобожан, чтобы не слишком обременить хозяина своим наездом неожиданным, хотя и желанным, как явно видно было по лицам попа с его дочерью и даже всей челяди ихней.

Усадив гостя под образа, отец Семён наконец, после решительного приглашения Гагарина, и сам занял место по правую сторону стола. Оба спутника уселись напротив, а Агафья стала угощать гостей.