Грегор Самаров - На пороге трона

— А, — пробормотал он, выпрямляя грудь, — следует иногда прописывать нотации этому мужичью!.. Хотя я не вправе сердиться — в настоящее время это — пустяки, а позже... — Он не кончил и прошёл несколько шагов, задумчиво смотря в землю. — Прочь эти мысли! — воскликнул он вдруг, и его губы снова сложились в беспечную, весёлую улыбку. — У меня есть другое, лучшее занятие; надо разыскать след этого зверя, который я потерял вчера. А охота на него будет занятна.

Он внимательно стал смотреть между деревьев, чтобы определить направление; от дорожки парка, по которой он шёл, отделялось несколько боковых тропинок, уходивших в лес. Через несколько мгновений Пассек успел уже ориентироваться опытным глазом охотника; он пустился по одной из тропинок, которая после большого числа поворотов вывела его к довольно большой поляне.

— Э-хе, — произнёс молодой человек, и черты его лица прояснились, а глаза раскрылись широко, точно у хищной птицы, завидевшей свою жертву, — вот она, моя лесная фея. Надо быть осторожным теперь, а то она опять улизнёт от меня.

Он постоял минуту на месте, затем вошёл в кусты и двинулся вперёд, осторожно раздвигая ветви, как будто подкрадывался к редкому животному, имея целью поймать его живьём для зверинца.

В одном месте, как раз у забора, стояла молодая девушка, лет семнадцати-восемнадцати, занимавшаяся кормлением кусочками хлеба оленей — самца, самки и детёнышей, подошедших совсем близко к забору; она при этом просовывала сквозь доски забора руку и то ласкала, то отгоняла животных, когда те пытались захватить пищу не в очередь. Весь вид этой девушки на самом деле напоминал лесную фею, как назвал её Пассек. Фигура у неё была изящная, стройная и гибкая; молодые, мягкие очертания форм указывали на возраст, когда недостаток округлости членов восполняется их эластичностью. Одета она была в простенькое холстинное платье, достигавшее лишь щиколоток и перетянутое на талии широким поясом из коричневой шерсти; на плечи была накинута шаль из белой бумазеи; благородного овала лицо имело прекрасные, правильные черты, выражавшие прелестную смесь удовольствия с серьёзностью. В больших голубых глазах читалось выражение невинного мечтания, и взгляд этих глаз был так чист и прозрачен, что сквозь их зрачки можно было, казалось, видеть самые сокровенные тайники её души. Её пепельно-белокурые волосы были уложены в причёску без помощи щипцов и пудры и вились маленькими естественными локонами над чистым, белым лбом, между тем как на затылке свешивались длинными прядями; в шарфе, закрывавшем грудь, торчал букет свежесобранных цветов.

Пассек проложил себе дорогу через кусты, находившиеся как раз позади молодой девушки, выскользнул из них и быстрыми, отчётливыми шагами начал приближаться к забору.

Молодая девушка быстро обернулась, услыхав шаги, издала при виде офицера испуганный крик и сделала движение бежать, но либо потому, что офицер был уже слишком близко, либо потому, что он находился как раз там, куда ей надо было бежать, она снова обернулась к животным и сильно покраснев, принялась снова кормить их хлебом, однако теперь уже без соблюдения очереди; этой слабостью воспользовались детёныши, между тем как олень-самец остался в стороне и, склонив голову, довольно недоверчиво смотрел своими большими блестящими глазами на пришельца.

— Да благословит вас Бог и все Его святые, прекрасная лесная фея! — сказал Пассек. — Судьба благоприятнее ко мне сегодня, чем вчера, когда я только мельком увидел из-за деревьев ваше платье и не знал, кто такая предо мною — сказочная ли волшебница или земная красавица?

Молодая девушка обернулась и, более удивлённо, чем недовольно посмотрев на офицера, ответила ему по-немецки:

— Благодарю вас за ваше приветствие, но я не настолько ещё хорошо знаю местный язык, чтобы иметь возможность ответить вам по-русски.

Затем пред горящим взором Пассека она опустила веки и, снова покраснев и слегка дрожа, сделала вид, что хочет удалиться.

Пассек очень почтительно и вежливо, но тем не менее весьма решительно удержал её за руку и сказал про себя по-русски, причём лёгкая тень пробежала по его лицу:

— Значит, она — тоже немка из колонии великого князя! Ну, если его императорское высочество будет пересаживать к нам такие роскошные цветы, то это мне очень нравится; но доброе дело будет взять их на русское попечение, потому что такая прелесть и красота вовсе не созданы для тех мужланов в форме, которые находятся в лагере! Я могу, — продолжал он дальше по-немецки, — говорить с вами на вашем родном языке, так как со времён Петра Великого мы привыкли здесь, при русском дворе, и к чужим обычаям, и к чужому языку. Итак, я благословляю свою счастливую судьбу, — продолжал он, всё удерживая молодую девушку, — которая столкнула меня сегодня с вами, тогда как вчера я видел вас только издали. Но всё же, — прибавил он, и в его голосе послышалось тёплое чувство с оттенком лёгкой насмешки, — но всё же со вчерашнего дня я носил в себе быстро промелькнувший образ и пришёл сегодня снова, чтобы найти его следы, и вы не отделаетесь от меня так дёшево.

— О, прошу вас! — боязливо воскликнула девушка. — Пожалуйста, отпустите меня!.. Дайте мне пройти!.. Мне нужно скорее домой!

— Кто попадётся солдату в плен, — возразил Пассек, не отходя от неё, — тот должен держать пред ним ответ и заплатить за себя выкуп. Итак, отвечайте мне, кто вы и как вы сюда попали, чтобы я мог знать, отдать ли вас под стражу или отпустить.

— О, господин, — воскликнула недовольная и испуганная девушка, вскидывая на него взор широко открытых глаз, — как вы можете думать, что я попала сюда, не имея на то права? Вон там, в лесу, совсем близко отсюда, находится дом моего отца, который служит нашему герцогу — великому князю, — добавила она, поясняя, — и я пришла сюда, чтобы покормить здесь этих животных, как я это делаю каждый вечер.

— Так!.. Значит, ваш батюшка находится на службе у великого князя? — спросил Пассек, всё не выпуская её. — А как вас зовут? — прибавил он с шутливой строгостью в голосе, как на служебном допросе.

— Меня зовут Мария Викман, — ответила девушка, не зная, как понять его вопросы: серьёзно или в шутку.

— А какое положение занимает ваш батюшка у великого князя? — продолжал Пассек тем же тоном.

— Он лесничий, — ответила Мария, слегка запинаясь и опуская взор, — ему поручен надзор за этим зверинцем.

— Офицер прикоснулся к фуражке, вежливо поклонился ей и сказал:

— Так как вы вполне откровенно ответили мне, позвольте и мне представиться вам: меня зовут Владимир Александрович Пассек, и я, как вы изволите видеть по моему мундиру, — поручик лейб-гвардии Преображенского её величества полка и намерен, — прибавил он, крутя усы, — сделаться со временем фельдмаршалом и кавалером ордена святого Андрея Первозванного. Увенчает ли Небо успехом мои стремления, конечно, покрыто мраком неизвестности, но это непременно совершится, если такие прекрасные губки, как ваши, будут о том молить Его и если такие чудные глазки будут воодушевлять меня к такому гордому и мужественному поприщу!