Галым Сейтназаров - Сквозь бурю

Жаркое, доброе, щедрое лето пришло в аул Тербенбес. Расцвел он пышной зеленью деревьев, кустарников. В прибрежных зарослях блестят на солнце, будто начищенные, длинные, узкие стебли камыша. Куда ни глянь, стоят они густо-густо, и чуть покачивает их гордые головки теплый, ласковый ветерок.

Долгий день слышится над островками и озерами, окружающими Тербенбес, несмолкаемый птичий гомон. Великое множество чаек, уток, гусей, лебедей, пеликанов, бакланов, цапель, нырков и всякой мелкой птицы прилетает весной на озера, богатые рыбой и иной снедью для пернатых гостей. Летят они сюда, в теплый край, на птичьи базары, вить гнезда, высиживать птенцов, растить их, готовить к осенним перелетам.

Стаями носятся птицы с одного островка на другой. Шум их крыльев, нежный посвист ласточек, низко пролетающих над землей и водной гладью, трепетом отзываются в сердце охотника. Осторожно пробирается он извилистыми узенькими тропинками сквозь частое переплетение кустов и сочных трав. Зоркий глаз различает и в высокой траве и в кустарниках птичьи гнезда, а в них — пестрые яйца или голых, неоперившихся птенцов. Охотник не трогает их и неслышно двигается дальше, чтобы не спугнуть с гнезда коричневато-серенькую крякву или иную прилежную наседку.

Радуют людей широко и сильно разросшиеся камыши. Ведь это хороший летний корм для скота. Молодые побеги и стебли камыша сочны и полезны, от них у коров, овец и коз молоко сладкое, жирное. Щурясь на яркое солнце, греются старики, улыбаются, глядят на играющих внуков, на волнистую зелень густых зарослей, радуются.

— Камыша много — значит, зима не страшна, кормов будет вдоволь, — медленно говорит почтенный Хаким-ата.

— Да, да, — удовлетворенно кивает его сосед Косыбай, — урожайное лето… отменный камыш… — задумчиво продолжает он, — надо запасти его побольше на зиму.

В Тербенбесе все, кто имеет коров, овец, коз, уже готовят корма. Но в ауле этим заняты только дети, женщины, старики да старухи. А мужчины весь день, с восхода до захода солнца, рыбачат на озерах и в море.

Тербенбес — небольшой полуостров. С трех сторон берега его омывает Аральское море. А в четвертой, восточной части, разбросано множество маленьких островков, которые почти сливаются друг с другом — так густо заросли они высокими камышами; иные островки и вовсе затерялись среди тростника и стали как бы продолжением Тербенбеса. Со стороны моря полуостров ограждает прибрежная возвышенность. Эта природная стена надежно охраняет жителей от морских штормов и опасности наводнения.

По имени Тербенбеса называется и аул. В нем около ста семей. Длинная песчаная гряда тянется посередине полуострова и делит его на две части. Северная зовется Ишан-аул, и живет там всего десять семей, все из рода мусульманских священников-ишанов.

Поселились они в самом удобном месте, вплотную к восточному склону гряды, как бы говоря всем: «Знай, мол, наших! Не забывайте, кто мы!»

Южную часть Тербенбеса называют аулом Айдоса. Обосновались здесь около девяноста семей. Тут сосредоточена вся жизнь поселка. Айдос-аул очень разбросан: каждый устраивался по своему усмотрению, ставил мазанку или юрту где хотел.

Нынешним летом налетели пыльные бури. Старики говорили, будто оно и к лучшему: «Если летом гуляет вихрь, зима будет хорошей». Может, оно и так. Но ведь пыльные бури не дают покоя ни людям, ни посевам, ни скоту, ни старому жилью. Иной раз сильные ветры наделают много бед, разнесут ветхие юрты и мазанки, разметают по ветру весь скарб. Вот и сегодня пыльная буря надвинулась прямо на Айдос-аул. Черный столб крутящейся пыли приближался неотвратимо и быстро, и не было силы, могущей его остановить. Из юрт выбегали испуганные женщины, тревожно звали детей и внуков, игравших на улице:

— Кутлымурат, скорей домой!

— Сейтимбет, быстрей ко мне!

— Нагым! Скорей, скорей! Вихрь совсем близко!

Женщины кричали и, возбужденные, размахивали руками.

Почти все ребята разбежались по домам. Только Нагым с двумя приятелями так увлеклись игрой в альчики — бараньи косточки, что не слышали голосов женщин, а те, стоя у порогов жилищ, всё кричали:

— Домой! Домой!

Наконец из ближайшей юрты вышла старуха и, невзирая на сильный ветер, быстро направилась к мальчишкам.

— Ну, ты, Нагым, — гневно крикнула она, — смотри у меня! Оглох ты, что ли? И себя и других погубить хочешь? Тебя-то, сироту, аллах не возьмет! А вы, негодники, бегите домой, незачем играть с сиротой, попадет вам за это. И поделом! Будете старших слушать!

Двое мальчишек вскочили и помчались к своим юртам. На улице остался один Нагым. Молча исподлобья посмотрел он на старуху, но с места не двинулся.

Люди боялись оставаться на улице во время пыльной бури. Всякий старался укрыться от нее. Мулла говорил, что несет пыльный вихрь нечистая сила. Злые духи — черти и джинны — затевают свои игры. Множество их кружится, кружится в сумасшедшем танце в пыльных столбах на дорогах, но увидеть их нельзя. Налетают они и на взрослых и на детей. Подхватят, завертят, закружат, а потом бросят на землю, но уже не здоровых, а больных, охваченных безумием. Вылечить ребенка, заболевшего в пыльном вихре, невозможно. И человек навсегда, до конца дней своих, остается немощным, убогим безумцем, так печально заключал мулла. Верили ему неграмотные, темные люди: боялись пыльной бури — крепко закрывали окна и двери; прятали детей от коварных джиннов, спасали от страшной болезни.

…Нагым молчал, а старуха не уходила и продолжала его увещевать:

— Сам аллах сделал тебя сиротой, чем же я могу помочь? Иди домой! Плохо будет, когда возьмутся за тебя злые джинны…

Она пыталась ухватить мальчика за ворот рубашки или за руку. Но он вырвался, и женщина, махнув рукой, поспешила к своей юрте, со страхом оглядываясь на дорогу.

Нагым остался на улице один. Крепко сжав кулаки, откинув со лба спутанные волосы, прижмурив веки, он с обостренным интересом напряженно вглядывался в пыльный столб. Вот он все ближе и ближе… Где же там черти и джинны? Никого не видно. Почему, когда приближается пыльный вихрь, люди торопливо шепчут: «Вихрь, вихрь, иди в дом паршивого, лети в дом плешивого…» Вспомнив об этом, Нагым рассмеялся. «Да и как не смеяться, — подумал он, — ведь в ауле чуть ли не в каждом доме есть один плешивый… А чем он, Нагым, провинился? И почему именно к нему должны нестись злые джинны, закутавшись в пыльное облако?»

Между тем крутящийся столб двигался прямо на него.