Леонид Бляхер - Хроники Герода (Перечитывая Флавия)

Отец на совете рассказал, о том, что выяснили лазутчики, отправленные им в Египет с помощью соплеменников, проживающих там. К несчастью, соплеменники не готовы встать рядом с оружием в руках. Тридцать тысяч воинов разом решили бы проблему. Но среди Совета иудеев Египта не было единства. Однако глава Совета, этнарх народа в стране Птолемеев, склонялся к союзу с римлянами. Он и сообщил немало ценных сведений, которые позволяют войску действовать быстро, четко и успешно, так, как должна действовать победоносная армия.

Местом сбора отрядов назначили невысокую горную гряду, за которой начинались болота, обозначавшие начало дельты Нила. Там, у самой кромки болот, в узком коридоре между ними и морем стояла древняя крепость Сид, или, как называли ее эллины, Пелузий. Она и прикрывала путь из Азии в Александрию. Крепость старая. Стены не очень высоки. Локтей тридцать - пятьдесят. Со стороны дороги – двойные. Со стороны порта и вообще стоит только одна стена. Прежде в крепости был гарнизон из гоплитов-иудеев. Однако сегодня он заменен. В Пелузии ныне сидит четыре тысячи воинов, верных Птолемею XIII. Уже поэтому разгрызть этот орешек будет не просто. Но нужно. Без этого до цели просто не добраться.

Едва забрезжил рассвет, как огромный лагерь стал сворачиваться, походные колоны устремились по дороге в Египет. Бесконечный ряд вооруженных людей. Смуглые сирийцы, бородатые армянские всадники, закованные с ног до головы в броню, летучие отряды конных кочевников, лучники-итурейцы, иудейские пехотинцы, римские легионы. Пыль на много стадиев поднималась над войском. Она проникала в глаза, в горло. Но люди упорно шли вперед. Быстрее. Быстрее. Еще быстрее. Параллельно войску, в некотором удалении от берега, по морю шли галеры с воинами на борту. Быстрее. Быстрее. Еще быстрее.

Цезарь изнывал. Уже больше месяца, как он направил Митридата к римским союзникам за помощью. И уже месяц нет никаких изменений. Дворец, занимавший целый район и отделенный от Александрии стеной, осажден. Птолемей XIII Филопатор, клявшийся в верности Цезарю, теперь с яростью науськивает на него александрийцев и прочих египтян. Цезарь уныло смотрел сквозь колоннаду дворца на залив и гавань, на гигантское творение Сострата Книдского, фаросский маяк со следами пожара после его недавней попытки выбраться из западни. Тогда самому Цезарю пришлось вплавь добираться до дворца, держа в зубах пурпурный плащ римского диктатора.

- Боги, за что мне это? – вздохнул он. После бешеной скачки последних лет, да что там «лет», всей жизни, эта тихая западня казалась издевательством. Его не убили суллианцы, после того, как диктатор внес его в проскрипционные списки. Впрочем, Цезарь понимал, иначе Сулла поступить не мог. Врагов нужно уничтожать. Даже, если они бывшие друзья. А он, Цезарь, был не только другом, но и родственником самых заклятых врагов Суллы. Зять консула и популяра Цинны, племянник знаменитого Гая Мария, победителя тевтонов и кимвров, вечного соперника Суллы. Но ничего. Обошлось. Сулла не казнил римлян, входивших в сословие патрициев, и лично вычеркнул Цезаря из проскрипционных списков. Он мог сгинуть в Азии, попав в плен к пиратам, мог погибнуть в Иберии или Галлии. Боги хранили. В бою при Диррахии смерть уже витала над ним. Но незнакомый (кстати, нужно будет узнать имя) легионер прикрыл его от пики помпеянца. Пережить сто, нет тысячу приключений, невероятных событий и сгинуть здесь, на краю мира, в этом дворце, насквозь пропахшем тлением.

В зал проскользнула тень, склонилась над креслом, в котором сидел римлянин.

- Великий Цезарь, радуйся! – промурлыкал нежный девичий голос.

Она. Все сложилось из-за нее. Ведь цель его поездки в Египет, кроме, конечно, погони за ненавистным, но, где-то в глубине души, родным и понятным Помпеем, была совсем проста. Цезарю нужны деньги. Очень нужны. Да, покорение и усмирение галлов принесло немалую добычу. Но, увы, деньги всегда утекали у Цезаря, как вода сквозь пальцы. Зрелища и раздачи привлекали плебс Рима, зато плодили долги его повелителя. Гражданская война уносила сотни тысяч динариев. Золото приплывало в руки полководца и… уносилось дальше, оставляя его карманы пустыми.

За Птолемеями же числился долг перед Римом. И не малый. Семнадцать миллионов динариев. Он даже готов был простить потомкам диадоха семь миллионов. Но десять-то верните. И тут этот проклятый евнух, Потин, фактически правивший от имени молодого монарха Птолемея. Когда прибыли два легиона, он извивался, как аспид. Плакался, что всю золотую посуду велел перелить, чтобы выплатить долг. Врал. Понятно, что врал. Но сделать-то ничего не мог.

Совсем уже накалился воздух в квартале дворца «Бога и царя Птолемея», когда Цезарь пригласил туда, изгнанную Потином же (то есть, конечно, волей монарха и народа Египта) принцессу Клеопатру. И тут было все разумно. На троне Птолемеев должен сидеть человек, полностью от Цезаря зависимый. Но вышло другое. Небывалое.

Цезарь знал женщин. В его жизни были разные и по длительности, и по официальности связи. Но здесь он встретил Женщину. Не красавица. Смуглая с несколько широковатыми скулами, миндалевыми глазами, тоненькая восемнадцатилетняя девочка. Нет. Не девочка. Богиня, чувствующая каждый импульс его немолодого тела, страстная и покорная, царственная и нежная – такая, какой он ее хотел видеть в этот миг. Цезарь прожил долгую и полную превратностей жизнь, знал людей. Он прекрасно понимал, что для нее он – последняя надежда на то, чтобы выбраться из забвения, взойти на трон Птолемеев. Но это было неважно. Это понимание не спасало. Он тонул в ее бездонных, как море за маяком, глазах, дышал ее дыханием, свежим, как ветер с гор, жил ее жизнью. Впервые победитель и покоритель мира был счастлив, как обычный смертный.

Но Боги завистливы. Пока Цезарь вкушал блаженство в объятиях Клеопатры. Потин действовал. Он отправил тайного гонца к войскам на границах и в метрополиях. И вот уже более двадцати тысяч египетских воинов окружили район дворца. Люди Потина упорно внедряли мысль о том, что все налоги, вызвавшие голод, идут только на покрытие долга жадному римлянину. В результате александрийцы восстали. Весь флот Птолемеев, сорок боевых галер, устремился к александрийскому порту. Цезарь очнулся от чар. Но было поздно. Он был в западне. Он смог блокировать порт от флота Птолемеев, но сам выбраться уже не успевал. Тогда и возникла мысль о посольстве Митридата, как единственном серьезном шансе выбраться из западни. И вот уже месяц от него нет вестей.

Руки Клеопатры обхватили голову Цезаря, губы заскользили по волосам. Мудрый Цезарь был и прав, и не прав. Жестокая учительница жизнь быстро дала понять еще совсем юной принцессе, что ее тело, ее искусство любви – это оружие. Смертельное оружие, способное даровать победу там, где бессильны мечи и золото. Именно это толкнуло ее на ложе уже немолодого римлянина. Но потом….