Дмитрий Миропольский - American’ец [Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого]

— А деревья-то не молодые совсем, — пробурчал себе под нос Фёдор Иванович. Разглядывая в трубу мощное укрепление колюжей, он понял, почему Баранов не хотел штурма. Такие стены из карронады навряд ли прошибёшь, не говоря уже про фальконет; тут гаубица нужна, да где ж её взять? У засевших внутри сотен колюжей — не только луки, но и ружья. К тому ещё две амбразуры в частоколе заставляли предположить, что Шисги-Нуву вооружена пушками. Ворота были закрыты.

Десант Баранова высадился беспрепятственно — увидав это, алеуты на десятках байдарок поспешили следом. Ещё накануне Александр Андреевич признался, что в прошлый раз выбрал для строительства слишком низкое место: теперь он решил закрепиться на скалистой горе Кекур у берега. Сияя вызолоченным шлемом, Баранов со своими промысловиками в окружении толпы алеутов поднялся на гору и водрузил там трёхцветный флаг Российской империи.

С кораблей сбросили канаты, за которые ухватились воины в сотнях байдар, оставшихся при Лисянском и командирах компанейских судов. Как прежде на Кадьяке, алеуты потянули корабли за собой и подвели ближе к берегу — глубина позволяла. Лисянский развернул «Неву» к индейской крепости бортом и вдоль него на палубе поставил остальные пушки с фальконетами. Другие суда последовали его примеру: теперь все орудия смотрели в сторону крепости. Отряд на берегу тоже изготовился к бою…

…и в этот момент из-за частокола Шисги-Нуву показался длинный шест, на конце которого трепетал белый флаг. Баранов предупредил Лисянского на такой случай, и с «Невы» индейцам тоже просигналили белым флагом.

Спустя несколько времени ворота крепости приоткрылись и оттуда вышла процессия. Её возглавлял молодой индеец в байковом халате, наброшенном на синий сарафан, и в шапке из чёрных лис с хвостом наверху. Бронзовое лицо с небольшой бородой и усами было подкрашено охрой; его можно было бы назвать красивым по европейским меркам, когда бы не чрезмерно широкие ноздри, очень высоко поднятые брови и массивная колюжка — ритуальная костяная пластинка, вставленная в нижнюю губу, отчего губа висела вперёд, как козырёк офицерской фуражки. На шаг позади шёл высокий суровый старик в расшитых кожаных одеждах и пышном головном уборе из белых перьев; за ним следовали десять воинов.

Фёдор Иванович водил трубой туда-сюда и видел, как навстречу индейцам отправился Баранов, сопровождаемый промысловиками. Русские подковой сели напротив парламентёров на землю, и Александр Андреевич около получаса через толмача-эскимоса беседовал с главным индейцем. Закончив, переговорщики встали и разошлись. Тлинкиты вернулись в крепость, Баранов привёз отряд обратно на корабли.

— Вождь Катлиан и шаман Стунуку, — подтвердил он догадки Лисянского. — Сказали, что войны не хотят. Я потребовал в знак мира отпустить пленных: они у себя алеуток держат. Обещали подумать.

— Как долго? — спросил капитан.

— Пока не надумают. Ну, а мы времени терять не станем.

На следующий день работники Компании по команде Александра Андреевича начали валить по берегу лес. На горе Кекур взамен сожжённого форта Михаила Архангела предстояло выстроить Ново-Архангельскую крепость и дать начало городу — так решил правитель Русской Америки.

К Шисги-Нуву по-прежнему никто не приближался. Работа под охраной пушек «Невы» и выставленных караулов шла споро, а через пару дней, когда уже сложился периметр будущей крепости, моряки заметили большую индейскую пирогу, которая направлялась в сторону крепости колюжей. Шестеро гребцов что есть сил работали вёслами, спеша добраться до своих раньше, чем их перехватят.

Лисянский держал на воде катер для разных нужд, и через минуту-другую десять вёсел уже вспенивали рябь залива: Арбузов со своей командой бросился в погоню — индейцы торопились явно не просто так.

— Это что ещё такое?! — изумлённо молвил Лисянский, глядя в трубу. Кроме лейтенанта, гребцов и стрелков, на носу катера капитан увидел Фёдора Ивановича, который ловко заряжал фальконет. И когда только успел запрыгнуть…

Стрелки в катере тоже зарядили ружья и дали залп в сторону индейцев. От борта долблёной пироги брызнули щепы — может, пулями зацепило и колюжей, но они удивительным образом отвечали выстрелами, при этом не переставая грести. Следующий залп тоже достиг цели, но снова ничего не изменил. Тяжёлый катер с полутора десятками людей, вдобавок нагруженный двумя пятнадцатипудовыми фальконетами, безнадёжно отставал от стремительной пироги — стало понятно, что ещё через несколько десятков саженей колюжи достигнут берега и укроются за воротами своей крепости.

— Ровней держать! — вдруг гаркнул Фёдор Иванович на гребцов так, что его услыхал даже Лисянский. — Не рыскать! Ровней держать!

С дымящим фитилём на отлёте граф припал щекой к стволу фальконета, проверяя, хорош ли прицел, потом разогнулся и сунул фитиль в затравку. Порох окутал орудие дымом, и через несколько мгновений грянул выстрел…

…результат которого превзошёл все ожидания. Пирога оглушительно взорвалась: на её месте в дыму и огне возник водяной столб, который разметал в стороны индейцев с деревянными обломками.

Катер дошёл к месту взрыва и подобрал тела колюжей. Четверо оказались ещё живы, один мог говорить. Будучи доставлен на «Неву», на допросе раненый признался, что пирога везла в крепость мешки с порохом, купленные у американского торговца. Знать, недалеко держался корабль, который следовал за «Невой» от Кадьяка, — чуял поживу. А Фёдор Иванович метким выстрелом своим угадал точнёхонько в опасный груз.

Индейский вождь, не получив боеприпасов, опять вызвал Баранова на переговоры. И снова Александр Андреевич вернулся не в настроении.

— Катлиан время тянет, — сказал он. — Раньше тянул, чтобы порохом запастись. Теперь они ещё что-то удумали. Нечего больше ждать. Завтра пойдём на приступ.

Утро начали, как и накануне, с обстрела прибрежных кустов: даже если за ночь сколько-то колюжей вышли из Шисги-Нуву и затаились, чтобы внезапно ударить в тыл атакующим, то после картечи вряд ли кто-то из них остался цел и невредим…

…зато крепость ожила, и через амбразуры по кораблям начала постреливать артиллерия. Фёдор Иванович прислушивался к звукам и считал время в промежутках между выстрелами. По всему выходило, что есть у индейцев две пушки с четырьмя фальконетами в придачу.

— Только пушкари у них ещё хуже, чем наши были, пока я за них не взялся, — самодовольно заметил граф Лисянскому. И верно, индейские ядра вразнобой шлёпали по воде далеко от кораблей, не причиняя вреда. Когда же Лисянский перенёс огонь на крепость, стрелять оттуда перестали.