Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Хантун в Южной Каролине продолжал провозглашать свои взгляды с высоких трибун. Он боялся растущей силы республиканцев, но почти разочаровался в Бьюкенене, который, с одной стороны, заявлял о необходимости невмешательства в вопросы рабства в штатах, а с другой – поддерживал идеи Дугласа. Как Юг может выжить с любой из этих партий? – вопрошал Хантун в своих речах. И сам же отвечал: никак, поэтому единственный выход из этого тупика – отделение. Так Хантун завершал каждое свое выступление, поднимая руку в драматическом жесте и предлагая тост.

– За меч! Вот третейский судья национальных споров. Чем скорее он будет вынут из ножен, чтобы защитить права южан, тем лучше!

Это всегда вызывало громкие аплодисменты и постоянно цитировалось в южнокаролинской прессе. «Меркури» окрестила его молодым забиякой. Эштон была в полном восторге от популярности мужа и считала это огромным шагом вперед в его карьере. Когда о тебе так много говорят, значит ты достиг славы.

А на Севере компания Хазардов в последнее время была вынуждена столкнуться с конкуренцией в лице британской металлургии. Джордж винил в этом демократов и их политику низких налогов, поэтому примкнул к республиканцам. Его выбор никак не был связан с твердой линией партии по отношению к рабству, хотя ее он тоже разделял. Он голосовал за республиканского кандидата Фремонта, который проиграл Бьюкенену почти пятьсот тысяч голосов. Но для молодой партии в ее первой президентской гонке это были хорошие результаты.

Через несколько дней после выборов в Монт-Роял появился Купер с каким-то чертежом под мышкой. Когда он развернул лист, Орри увидел план и вид сбоку грузового судна. Внизу красовалась витиеватая надпись: «Звезда Каролины».

– Такой большой корабль? – удивленно спросил Орри.

– Пятьсот пятьдесят футов от носа до кормы. Не намного меньше, чем тот, который уже строит на Темзе мой друг Брюнель для перевозки угля и пассажиров из Тринкомали на Цейлон. Называется «Левиафан». Я еду к нему на верфь через две недели вместе с семьей, хочу сам все увидеть.

Орри задумчиво подергал себя за бороду:

– Может, тебе и нужен еще один отпуск в Британии, но я не уверен, что Мэйнам нужен еще один пароход. – Он постучал по чертежу. – Ты ведь не собираешься на самом деле построить это чудовище…

– Конечно собираюсь. Я предложил основать верфи Мэйна в Чарльстоне именно для того, чтобы спустить на воду «Звезду Каролины» под американским флагом.

Орри налил виски в два стакана и протянул один брату.

– Ты поэтому купил ту землю на Джеймс-Айленде? – спросил он.

– Точно, – улыбнулся Купер.

Орри разом проглотил половину своего виски, а потом язвительно произнес:

– Разумеется, я рад, что ты веришь в процветание этой семьи в то время, когда все летит в тартарары. Безработица растет… Джордж говорит, что опасается скорого кризиса, возможно, даже паники… а ты хочешь строить торговое судно.

– Самое большое в Америке, – спокойно и уверенно кивнул Купер; он уже давно научился противостоять любому сопротивлению, в том числе со стороны собственной семьи. – Которое очень скоро себя окупит, – продолжал он, – и не важно, что́ оно будет перевозить – хлопок или что-то другое. Да, я знаю, грядут тяжелые времена. Но ведь они не продлятся вечно, а мы должны смотреть в будущее. Ты только представь, наш штат может стать центром строительства каботажных судов. Клиперы имеют малую вместимость. Они изначально строились ради одной цели – скорости. Как можно быстрее добраться до золотых приисков и не думать об объеме трюмов – такая была задача. Теперь приисков больше нет, да и клиперов никто не строит. А те, что еще на ходу, безнадежно устарели. Они не могут перевозить столько грузов, сколько наши фермеры и промышленники готовы отправлять. Говорю тебе, Орри, как морская нация мы сильно отстали. Грузоподъемность наших океанских пароходов не превышает девяноста тысяч тонн, это почти в шесть раз меньше, чем у британских. «Звезда Каролины» как раз и восполнит этот досадный пробел. И что немаловажно, верфь очень выгодна Чарльстону, как и всему штату. Нам просто необходимо развивать промышленность, которая не будет зависеть от рабства.

– Хорошо, хорошо, убедил. – Орри поднял руку, невольно рассмеявшись при виде такого заразительного энтузиазма.

– Правда?

– Возможно, не до конца, но достаточно, чтобы я спросил: сколько будет стоить этот красавец?

Блеск в глазах Купера чуть-чуть подугас.

– Более точные расчеты у меня будут после возвращения из Англии. Пока я могу только опираться на цифры Брюнеля. «Истерн компани» оценивает «Левиафан» в четыре миллиона долларов. – Пока Орри приходил в себя, Купер со вздохом добавил: – Или больше.

– Купер, ты с ума сошел! Даже если мы заложим все, что имеем, мы и половины не наберем!

– За второй половиной я хочу обратиться к Джорджу, – тихо сказал Купер.

– Это притом что металлургия в упадке? Ты явно не в своем уме.

– Джордж – отличный предприниматель… как и ты. Думаю, он увидит перспективы этого дела, а не только сиюминутный риск.

Это был вызов. Орри должен был либо принять проект брата, либо перейти в лагерь таких реакционеров, как Стэнли. На самом деле идея Купера хоть и показалась ему фантастической и захватывающей, но все же не настолько глупой, как можно было бы предположить по его первой реакции. Однако сразу одобрить ее он был не готов.

– Мне нужны цифры, – сказал он. – Точные прогнозы по грузоподъемности, стоимости и будущим доходам. Пока у меня их не будет, я не смогу говорить ни с одним банкиром.

Этого Куперу уже было достаточно.

– Все будет готово через две недели после моего возвращения, – просияв, заверил он. – Или даже раньше. В Чарльстоне ведь уже когда-то строили небольшие суда. Возрождение отрасли может стать спасением для этой части штата.

– Не говоря уже о том, что оно погубит Мэйнов, – уточнил Орри, не удержавшись от улыбки.

Высадившись в Бристоле, семья Купера пересела на поезд Большой западной железной дороги, заложенной И. К. Брюнелем и открытой в 1841 году. Поезд отошел от платформы, расположенной под внушительной летящей крышей бристольского вокзала Темпл-Мидс, также спроектированного Брюнелем, миновал знаменитый Клифтонский подвесной мост, считавшийся настоящим шедевром архитектуры и тоже созданный Брюнелем, и прибыл на новый Паддингтонский вокзал в Лондоне, который был официально открыт супругом королевы два года назад. Каждый элемент вокзала, как и примыкающего к нему отеля, был придуман опять-таки Брюнелем. Поскольку он же являлся одним из совладельцев отеля, Купер решил остановиться именно здесь и был приятно удивлен тем, что заказанный им маленький номер неожиданно превратился в гораздо больший, причем без увеличения цены.