Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Чарльз почти заснул, когда его разбудило звяканье цепей. Он открыл глаза и в тот же миг услышал предостерегающий вскрик Короля Себастьяна.

Метис тоже спал, это было видно по его неловкой позе и замедленным движениям, когда он пытался зарядить мушкет. Восемь индейцев, натянув кандалы на запястьях и лодыжках и выстроившись в ряд, бросились на своих похитителей. Девушку они тащили за собой, она бежала третьей справа, и именно ей пришлось перепрыгнуть через костер.

Чарльз в ужасе выхватил из-за пояса один из пистолетов. «Милостивый Иисус, не дай пороху отсыреть…»

Пистолет не выстрелил.

Чарльз схватился за второй.

Один чероки с левой стороны вооружился камнем. И метнул его в Короля Себастьяна, который пытался одновременно и встать на ноги, и прицелиться из мушкета. Полукровка увернулся, камень лишь слегка задел его правый висок, но когда мушкет наконец выстрелил, пуля просто улетела в темноту.

Храбрец, приблизившийся к Чарльзу, занес босую ногу, чтобы ударить его в горло, и ударил бы, если бы Чарльз не перекатился влево, одновременно вскинув правую руку и спустив курок. Второй пистолет выстрелил. Пуля врезалась слева в подбородок индейца и снесла ему половину головы.

Это жуткое зрелище чуть поколебало решимость пленников, но остановились они не сразу. Чарльзу пришлось выстрелить во второго индейца, а Король Себастьян убил еще одного из мушкета раньше, чем остальные четверо оттащили прочь девушку и трупы. Волосы одного из убитых задели угли костра, задымились, потом загорелись.

Чарльз никак не мог унять дрожь. Он был весь покрыт грязью и порохом, забрызган кровью и мозгами из головы первого застреленного индейца. На ужин он ел щедро просоленную оленину, и теперь она не желала оставаться в его желудке.

Вернувшись из кустов, он увидел, как Король Себастьян в ярости хлещет плетью тех смельчаков, что еще остались в живых. С трех убитых он уже снял кандалы, причем не стал утруждаться и открывать замки ключом, а просто воспользовался ножом. Где-то в темноте огромные черные грифы уже слетались на пир.

Метис с силой дернул девушку за волосы:

– Думаю, эту сучку тоже следует наказать.

На мгновение, посмотрев вниз на провисший лиф ее платья, Чарльз отчетливо увидел ее темные груди. Он вдруг почувствовал волнение. Округлая девичья грудь казалась зрелой и полной жизни. Настороженно глядя на Короля Себастьяна, пленница слегка изменила позу, и платье вновь легло на место, скрыв ее тело.

Чарльз поймал взлетевшую в воздух руку своего помощника. В свете костра его измазанное кровью лицо напомнило лица воинов-чероки, раскрашенные перед боем.

– Это ты заслужил наказание, – сказал Чарльз. – Ты заснул на посту.

Король Себастьян яростно зыркнул на него, словно вот-вот готов был броситься на своего нанимателя. Чарльз не отвел взгляда. Хотя девушка и не знала языка, на котором говорил этот высокий человек, зато прекрасно поняла его жест. Она не осмелилась улыбнуться, но в глазах ее мелькнул огонек благодарности.

Прошла минута. Потом еще одна. Наконец метис прихлопнул севшего на шею комара и отвернулся. На том все и кончилось.

Но только не для Чарльза. Он был глубоко потрясен тем, что случилось, и даже после того, как Король Себастьян снова сменил его на дежурстве, никак не мог заснуть. Столкновение со смертью еще раз напомнило ему о том, что у него нет сыновей. Трое его братьев умерли в младенчестве. Сестра исчезла за Пиренеями сразу после того, как настали тревожные времена. Он остался последним в их роду.

Когда Чарльз наконец задремал, ему приснился странный сон, в котором картины плодородных полей чероки то и дело сменяли образы прекрасной груди индейской девушки.

В начале следующего дня они добрались до фактории на реке Купер, одной из двух рек, названных в честь Энтони-Эшли Купера, графа Шафтсбери, одного из первых лордов – собственников здешних земель.

С Жанной все было в порядке. Они погуляли вдвоем по берегу реки. Чарльз обнимал жену за плечи. Она что-то лепетала по-детски, пока они наблюдали за белой цаплей, стоявшей на отмели на одной ноге. Жанна заслуживала лучшей участи. Она была достойна хорошего дома со множеством слуг.

Утром Чарльз готовился к отъезду на побережье. Он решил отправиться в полдень с индейцами и несколькими тюками шкур, которые успел собрать. По пути к тайному аукциону нужно было, как обычно, избегать людных дорог, где его могли заметить с контрабандным товаром.

За полчаса до отъезда в факторию вдруг прибежала Жанна. Она что-то возбужденно кричала, но Чарльз не понял, что она хочет ему сказать. Вскоре появился испуганный Король Себастьян. Метис с трудом пытался найти нужные французские слова.

– Кто идет? – перебил его Чарльз. – Джентльмены? Европейцы? Ты это хочешь сказать?

Перепуганный индеец кивнул и поднял руку с растопыренными пальцами:

– Много! Их много!

Чарльз обмер.

Они торопливо погнали рабов к сараю, построенному из стволов карликовых пальм и ветвей кипариса. Пока Чарльз лихорадочно приковывал четырех мужчин и девушку к лошадиному стойлу, Король Себастьян завязывал им рты лоскутами тряпок. Если бы пленники закричали, маленький работорговый бизнес Чарльза немедленно раскрылся бы.

Пылающие глаза пленников сказали ему, что они-то как раз на это и надеются. По приказу Чарльза метис во второй раз проверил, надежно ли сидят кляпы.

Как назло, во главе группы неожиданных гостей оказался член правящего совета колонии, элегантный англичанин по фамилии Мур. Он сообщил Чарльзу, что совершает ознакомительную поездку с целью изучения этих Богом забытых задворок. С ним были четверо чернокожих слуг, один из которых обладал некоторыми навыками изыскательских работ. Мур искал место для летней резиденции, подальше от побережья, где то и дело вспыхивали эпидемии лихорадки.

Мур пробыл в фактории три часа. Все это время Чарльзу стоило огромного труда скрывать волнение. Один раз он даже услышал какой-то стук и звяканье цепей, доносящиеся из сарая, но, на его счастье, Мур в этот момент как раз говорил и ничего не заметил.

Когда один из слуг Мура обратил внимание на лежащие под стойкой цепи и наручники, Чарльзу пришлось спешно придумывать какое-то правдоподобное объяснение.

– Выменял на ружье, – солгал он. – У одного подозрительного парня, он уверял, что направляется в Виргинию. Да, это было еще прошлой осенью…

Мур даже не повернул головы. С обычным для англичан высокомерием он пространно рассуждал о дурном климате, грубой первобытности этих мест, да и всего Нового Света в целом. К четырем часам, когда стало немного прохладнее, он и его люди отправились дальше. Чарльз налил себе солидную порцию теплого джина, осушил стакан в два глотка, обнял Жанну и поспешил в сарай.