Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Однажды ещё давно, возвращаясь домой после победы над очередным врагом, Чингис-хан подобрал в степи мальчика. Мальчик принадлежал к богатому роду: имел золотое кольцо и набрюшник с золотыми кистями, подбитый соболем. Мальчик так понравился Чингис-хану, что он велел отдать его на воспитание своей матери Оелен-эке. Та назвала его своим сыном и воспитывала как родного. Мальчику дали имя Шиги-Кутуку. К тому времени, когда Чингис-хан стал императором всех монголов, мальчик уже был взрослым человеком, весьма образованным и умным. Именно его Чингис-хан назначил верховным судьёй над монголами: «Теперь, когда я только что утвердил за собою все народы, ты будь моими ушами и очами. Никто да не противится тому, что ты скажешь. Тебе поручаю судить и карать по делам воровства и обманов. Кто заслужит смерть, того предавай смерти, кто заслуживает наказания, того наказывай, взыскивая с него. Дела по разделу имения у народа решай сам. Решения по всем делам записывай на чёрные доски, чтобы их закрепить и не изменять в дальнейшем». Шиги-Кутуку был одним из тех, кто активно вводил монгольскую письменность, переняв её у найманского государства Даян-хана; учителем Шиги-Кутуку был хранитель печати Даян-хана уйгур Тотатунга.

Выбор Чингис-хана оказался чрезвычайно удачным. Шиги-Кутуку образцово выполнял свои судейские обязанности. Одним из важнейших приобретений, которое дала вновь введённая письменность, явилось то, что, благодаря ей стало возможным закрепить свод монгольского права и народных обычаев и мировоззрений. Этот свод получил наименование «Джасак». Он состоял из двух отделов. Первый отдел, «Билик», был сборником изречений самого Чингис-хана: в нём содержались мысли, решения и наставления, как общие, так и по отдельным случаям. Вторая часть, собственно «Джасак», была сводом военных и гражданских законов, сопровождаемая списком соответствующих наказаний за неисполнение.

Больше всего пёкся о соблюдении Джасака всеми монголами сам Чингис-хан. Вот что он говорил своим подданным: «Если государи, которые явятся после меня, багатуры и нойоны не будут крепко соблюдать Джасака, то дело государства потрясётся и. прервётся. Опять будут искать Чингис-хана и не найдут его. После этого, до пятисот лет, до тысячи, до десяти тысяч лет, если потомки, которые родятся и займут моё место, сохранят и не изменят таковой закон и Джасак Чингисхана, то от Неба будет им помощь благоденствия».

Империя Чингис-хана жила по законам Джасака весьма суровым — от самого хана до последнего его подданного. Между монголами не бывало ссор, драк и убийств, друг к другу они относились дружески, и поэтому тяжбы среди них заводились редко, жёны их были целомудренны, грабежи и воровство среди них не были известны. Простые люди, видя, что великие законы написаны не только для того, чтобы держать их в узде, но также и для начальников, делались самыми рьяными сторонниками Джасака. А что может более служить к укреплению государства, если все его подданные живут по закону и связаны этим законом в одну огромную семью?

Прошло ещё несколько лет. Империя Чингис-хана крепла, но всё ещё находилась в пределах, которые были населены народами и племенами, ему подчинившимися. Это начинало беспокоить великого императора, потому что где-то там, за этими пределами, лежал остальной, может быть, безграничный мир, и этот мир всё ещё не знал его власти. Далеко на юге, отгороженный ото всех огромной стеною, раскинулся Китай — великая страна, знаменитая роскошью императорских дворцов, большими реками, трудолюбивым народом, науками, искусством, чудесными врачевателями, обширными садами, полными сказочных плодов, прекрасными женщинами и ещё многим и многим, достойным того, чтобы принадлежать Царю Монголов.

В недавние времена Китай был самым главным государством в Азии. Все степные народы, и монголы в том числе, знали его тяжёлую руку, числились подданными Китая. Теперь обстановка изменилась.

Чингис-хан не мог забыть своих унижений, причинённых китайцами. Да, было время, и он воевал на их стороне, и принимал от императорского наместника Ченсяна звание «чжаохури» — нечто вроде сторожевого пса на границе с цзиньской империей. Но те времена давно прошли. Кто осмелится теперь назвать Великого Сына Неба сторожевым псом?

Необходимо было начинать войну с южным соседом — и не просто для самой войны, но для решительного завоевания Поднебесной. Мысль об этом возникла у Чингис-хана не вдруг, он всегда лелеял её, и вот наконец пришла пора претворить её в жизнь.

Для победоносной войны необходима была победоносная армия. Опытный воин и искусный полководец, Чингис-хан понимал это. Но он понимал также и то, что его войско должно быть не просто большим количеством вооружённых людей, а чем-то совершенно новым, чего ещё не видели нигде. Он принялся за создание такого войска.

Всё начиналось со строжайшей дисциплины, которая была непреложным законом и для простого ратника, и для военачальников. Нарушение дисциплины, неисполнение приказа, малодушие в бою карались смертью. За отступление перед лицом врага одного воина казни предавался весь десяток. Если десять человек бежали — казнили сотню. Это было главной заповедью в монгольском войске.

В мирное время армии, как таковой, не существовало, кроме личной гвардии императора — десяти тысяч самых отборных воинов. Всё же остальное мужское население находилось в постоянной боевой готовности. Десятники, сотники и тысячники обязаны были постоянно следить за состоянием своих «чисел», их коней и оружия, а также обучать мальчиков стрельбе из лука, метанию копья и прочим воинским премудростям. При получении мобилизационного приказа каждый начальник собирал своё «число» — десяток, сотню, тысячу, тьму — таким образом, войско могло быть собрано в считанные часы и доставлено к месту сбора. Родов войск было два: лёгкая кавалерия и тяжёлая кавалерия. Лёгкая состояла из лучников, которые брали на себя первый удар в бою! Сблизившись с неприятелем, они засыпали его стрелами — а каждый монгол умел стрелять из лука, сидя в седле, ещё с трёх лет, — а также привлекали на себя внимание противника, изматывая его неожиданными манёврами, выманивали на себя. Кроме луков (двух) со стрелами, они держали ещё по нескольку коротких копий для метания.

В тяжёлой же кавалерии люди имели кольчуги или кожаные латы. Головной убор их состоял из лёгкого кожаного шлема с прочным назатыльником — для предохранения шеи от сабельных ударов, ибо надлежало биться с врагом, непосредственно сойдясь с ним. На лошадях тяжёлой конницы имелись защитные доспехи из толстой лакированной кожи. Главным оружием были кривые сабли, которыми владели в совершенстве, и тяжёлые пики. Кроме того, у каждого имелась боевая палица или секира, которые подвешивались к седлу или к поясу.