Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

Теперь, становясь рядом с Роландом де Верреком на верхней платформе башни, он размышлял, правильно ли поступил. Можно было снова воззвать к дружбе с Томасом из Хуктона, но он сделал свой выбор, присягнув на верность дяде, и вот теперь пойдет в атаку по перекидному мосту и, вполне возможно, сложит голову на стенах крепости, которая ничего не значит для него, для Шотландии, да и вообще ни для кого. Тогда ради чего идти в бой? Может, потому, что это дар его роду. Или потому, что этот поступок покажет французам, каковы шотландцы в деле. Это битва, в которой сразиться он может с чистой совестью, даже если его ждет смерть.

Когда французский король приказал арбалетчикам выдвигаться, минул час после рассвета. Их было восемьсот, в основном – генуэзцы, а частью – уроженцы Германии. Каждого сопровождал помощник, несущий большой щит – павезу, за которым стрелок мог укрыться, пока натягивал воротом тетиву.

Арбалетчики и щитоносцы образовали фаланги по обе стороны от башни и в ее основание продели длинные шесты, налегая на которые эту исполинскую конструкцию будут толкать вперед.

Позади башни построились в две линии латники – им предстояло последовать по лестницам за первой волной атакующих, чтобы хлынуть на стены Бретея. Пока же они собрались под знаменами своих командиров. Ветер был достаточно силен, чтобы развевать пестрые флаги: горделивые изображения львов и крестов, оленей и звезд, полос и грифонов. Бароны Франции готовились идти на приступ.

Перед строем расхаживали священники. Они раздавали благословения и уверяли воинов, что Бог помогает Франции, что наваррский сброд обречен гнить в аду, а Иисус пойдет вместе с ними на приступ.

Тогда же взметнулся еще один флаг, голубой штандарт с золотыми лилиями, и сержанты разразились криками, приветствуя короля, проскакавшего между рядами.

На государе были отполированные до блеска доспехи, а наброшенный на плечи плащ из красного бархата раздувался по ветру. На голове сверкал шлем, увенчанный золотой короной с бриллиантами. Белый боевой конь высоко вскидывал копыта, мча Иоанна Французского мимо шеренг его солдат. Король не смотрел ни направо, ни налево, а доехав до длинных шестов, ожидающих крестьян, которым предстояло толкать башню, развернулся, подняв скакуна на дыбы. Людям показалось, что государь собирается что-то сказать. Они замерли в молчании. Но он только воздел руку как при благословении, и снова послышались приветственные возгласы. Кое-кто из воинов опустился на колени, другие благоговейно вглядывались в длинное бледное лицо государя, обрамленное отполированным шлемом. Иоанн Добрый – так его прозвали не из-за душевной мягкости, но потому, что он любил мирские радости, являющиеся прерогативой короля. Он не был великим воином и снискал репутацию человека нерешительного, но в этот миг рыцарство Франции готово было умереть за него.

– Не много проку гарцевать на чертовой лошади, – буркнул лорд Дуглас. Он с полудюжиной своих шотландцев ждал у подножия башни. На нем был простой кожаный доспех, ведь участвовать в атаке лорд не собирался и привел свой отряд убивать англичан, а не драться с кучкой наваррцев. – На чертовой лошади на каменную стену не въедешь.

Его воины загудели, поддерживая вождя, потом замерли, когда король в сопровождении свиты подскакал к ним.

– На колени, ублюдки! – скомандовал Дуглас.

Король осадил коня рядом с лордом.

– Твой племянник сражается сегодня? – спросил Иоанн.

– Сражается, ваше величество, – подтвердил шотландец.

– Мы благодарны ему.

– Вы выказали бы благодарность более явно, кабы повели нас на юг, сир, – заявил Дуглас. – На юг, бить этого щенка Эдуарда Уэльского.

Государь заморгал. Дуглас, единственный из шотландцев, не опустившийся на колени, прилюдно выговаривал монарху, но король улыбнулся, давая понять, что не обижен.

– Мы выступим на юг, как только покончим с делами тут, – заверил он. Голос у него был высокий и звучал раздраженно.

– Рад слышать это, сир, – сердито бросил Дуглас.

– Если ничто не помешает, – уточнил Иоанн первоначальное утверждение. Взмахнув рукой в небрежном благословляющем жесте, он ускакал прочь. Дождь усиливался.

– Если ничто не помешает, – прорычал шотландец. – Англичане разоряют его земли, а у него могут возникнуть еще какие-то дела?

Дуглас сплюнул, затем повернулся, когда крики латников известили о том, что башня двинулась наконец к высоким стенам. Запели трубы. Огромное полотнище со святым Дионисием затрепетало на вершине башни. Штандарт изображал мученика, держащего в руках собственную отрубленную голову.

Громадная осадная башня подвигалась вперед рывками, и Робби пришлось ухватиться за одну из опор, удерживающих на месте перекидной мост. Длинные шесты торчали с обеих сторон, и десятки парней наваливались на них, подгоняемые надсмотрщиками с бичами и барабанщиками, отбивавшими твердый ритм на нэйкерсах [13]– здоровенных бочонках из козьих шкур, гудевших, как пушки.

– Пушки нам бы пригодились, – проворчал лорд Дуглас.

– Слишком дорого. – Рядом с шотландцем встал Жоффруа де Шарни, один из главных военачальников Иоанна. – Пушки стоят денег, друг мой, и порох стоит денег. А денег у Франции нет.

– Франция богаче Шотландии.

– Подати не собираются, – уныло заметил Жоффруа. – Кто заплатит этим людям? – Он кивнул в сторону ожидающих солдат.

– Пошли их собирать подати.

– Они у них и останутся. – Француз осенил себя крестом. – Боже, сделай так, чтобы внутри Бретея оказался горшок с золотом.

– Внутри Бретея нет ничего, кроме кучки чертовых наваррцев. Нам следует идти на юг!

– Не спорю.

– Тогда почему мы не идем?

– Потому что король не дал приказа. – Жоффруа не отводил глаз от башни. – Но даст, – негромко прибавил он.

– Даст ли?

– Думаю, да, – сказал де Шарни. – Папа подталкивает его к войне, и государь понимает, что не может позволить проклятым англичанам снова разорить половину Франции. Так что да, даст.

Дугласу хотелось услышать более четкие заверения, но он ничего не сказал и вместе с французом наблюдал за тем, как башня кивает и кренится на кочках. Арбалетчики шли, равняясь по башне. Но после полусотни ярдов из замка полетели первые болты, и тогда арбалетчики выбежали вперед и принялись стрелять в ответ. Задача перед ними стояла простая: заставлять защитников укрываться за зубцами стены, пока исполинское сооружение ползет дальше. Болты свистели, цокая по камню и пробивая полощущее над зубцами огромное знамя. Выпущенные арбалетчиками болты устремлялись к цели. Затем стрелки нырнули за павезы и принялись вращать ворот, натягивая тетивы. Осажденные открыли ответный огонь. Их болты взрезали дерн или били в щиты, а вскоре замолотили и по самой башне.