Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

– Нам не доводилось встречаться, – любезно начал он. – Меня зовут Бессьер, я кардинал и архиепископ Ливорнский, папский легат при короле Иоанне Французском, да хранит его Господь. Вам нравится миндаль?

– Вкусно, – буркнул Дуглас.

Кардинал протянул пухлую руку, предлагая чашку с миндалем.

– Берите сколько угодно, милорд. Выращен в моих собственных владениях. Слышал, вы поставили на своих?

– А как еще мог я поступить?

– У вас есть резон осмотрительно относиться к деньгам, – прощебетал кардинал. – Не сомневаюсь, именно так вы и поступили. Так скажите же, милорд, что известно вам и чего не знаю я?

– Я знаю, как сражаться, – буркнул Дуглас.

– Тогда спрошу иначе, – не унимался Бессьер. – Если бы я предложил вам треть от своего выигрыша – а я собираюсь поставить большую сумму, – вы бы посоветовали мне сделать выбор в пользу шотландцев?

– Было бы глупо поступить иначе.

– Сдается, в глупости меня никто никогда не обвинял, – заявил прелат.

Кардинал подозвал слугу и вручил ему увесистый кошель с монетами.

– На шотландцев, – распорядился он и выждал, пока слуга уйдет. – Вы расстроены, милорд, – сказал он Дугласу, – а ведь сегодня вроде как день увеселений.

Дуглас вперил в кардинала сердитый взгляд:

– Чему радоваться-то?

– Свету солнца, Божьей милости, хорошему вину.

– Это когда англичане привольно рыщут по Нормандии и Гаскони?

– Ах эти англичане. – Бессьер откинулся в кресле, пристроив чашу с миндалем на округлый живот. – Его святейшество побуждает нас к заключению мира. Вечного мира, – с иронией добавил он.

Еще не так давно Луи Бессьер был уверен, что станет папой. Все, что ему требовалось, – это добыть святой Грааль, самую драгоценную реликвию христианского мира. Дабы обеспечить успех, он пошел на огромные траты и усилия и изготовил поддельный Грааль. Но сей кубок вырвали у него из рук, и после смерти тогдашнего папы тиара досталась другому претенденту. Но Бессьер не терял надежды. По милости Божьей понтифик был болен и мог скончаться в любой момент.

Дуглас уловил интонацию собеседника и удивился:

– Вы не хотите мира?

– Разумеется, хочу, – возмутился кардинал. – Я даже уполномочен папой вести переговоры с англичанами. Еще горсточку миндаля?

– Мне казалось, что папа желает англичанам поражения, – заметил Дуглас.

– Верно.

– И в то же время требует мира?

– Папа не вправе поощрять войну, – заявил Бессьер. – Поэтому он проповедует мир и посылает меня на переговоры.

– И вы… – Дуглас оставил вопрос недосказанным.

– Веду переговоры, – беспечно отозвался Бессьер. – И дам Франции мир, которого так желает его святейшество. Но даже ему известно, что единственный способ принести Франции мир – это разбить англичан. Так что да, милорд, дорога к миру лежит через войну. Еще миндаля?

Зазвучала труба, призывая две группы рыцарей разойтись по краям поля. Маршалы осматривали копья с целью убедиться, что на концах деревянные пробки и копья не смогут нанести вред.

– Грядет война, – заявил Дуглас. – А мы тут в игрушки играем.

– Его величество беспокоится насчет Англии, – признался Бессьер. – Он боится ее лучников.

– Лучников можно побить, – сказал Дуглас с напором.

– Неужели?

– Да. Есть способ.

– Никто не открыл его, – заметил кардинал.

– Потому что французы глупцы. Они думают, что гарцевать верхом на лошади – единственный способ вести войну. Мой отец дрался при Баннокберне [15]. Вам известно про это сражение?

– Увы, нет, – ответил Бессьер.

– Мы сокрушили английских ублюдков, порвали их лучников в клочья и иже с ними. У нас получилось. И должно получиться сейчас.

Кардинал смотрел, как французские рыцари выстроились в шеренгу из десяти человек. Оставшиеся пять последуют за атакой, держась на несколько шагов позади, чтобы воспользоваться смятением врага после удара передового десятка.

– Кого следует опасаться, – произнес Бессьер, вытягивая руку, в которой держал миндальный орех, – так это вон того мерзавца с пестрым щитом.

Он указывал на здоровенного детину на крупной лошади, облаченного в сверкающие доспехи и со щитом с изображением красного кулака на оранжевом с белыми полосами поле.

– Его зовут Жослен из Бера, – продолжил кардинал. – Он туп, но великий воин. За последние пять лет не потерпел ни одного поражения, разве что от Роланда де Веррека, конечно, но его тут, увы, нет.

Жослен де Бера был тем самым человеком, с которым разговаривал Робби Дуглас до того, как рыцари разъехались по краям ристалища.

– Где находится это Бера?

– На юге, – уклончиво ответил Бессьер.

– Откуда мой племянник знает этого малого?

Бессьер пожал плечами.

– Не могу сказать, милорд.

– Мой племянник был на юге перед тем, как нагрянула чума, – проговорил Дуглас. – Странствовал вместе с одним англичанином. – Он сплюнул. – С каким-то чертовым лучником.

Кардинал вздрогнул. Он знал эту историю, слишком хорошо знал. Тем чертовым лучником был Томас из Хуктона, который, по мнению Бессьера, лишил его и Грааля, и престола святого Петра.

Знал кардинал и про Робби Дугласа. Собственно говоря, ради него он и приехал на турнир.

– Ваш племянник здесь? – спросил прелат.

– На пегой лошади. – Дуглас кивнул в сторону шотландцев, выглядевших так плохо экипированными в сравнении с соперниками.

– Мне бы хотелось побеседовать с ним, – сказал кардинал. – Вас не затруднит прислать его ко мне?

Не успел лорд ответить, как король взмахнул рукой, герольд опустил флаг, а всадники дали коням шпоры.

Бессьер тут же пожалел о сделанной ставке. Лошади шотландцев казались такими худосочными по сравнению с великолепными боевыми конями французов, и скакали французы плотным строем, стремя к стремени, как полагается рыцарям. Шотландцы же не так проворно пересекли черту и сразу рассеялись, образовав бреши, в которые мог вклиниться противник. Они предпочли выстроиться одной широкой шеренгой, все пятнадцать в ряд, да и набрали скорость, усугубляя беспорядок. Французы же ехали медленно, держа строй, и перевели коней в галоп, только когда между отрядами оставалось около пятидесяти шагов.

Кардинал взглянул на лорда Дугласа, чтобы понять, разделяет ли шотландец его опасения, но лорд язвительно усмехался, словно заранее знал, что произойдет далее.

Стук копыт был громким, но тонул в криках толпы. Король, души не чаявший в турнирных баталиях, в предвкушении подался вперед. Глянув на ристалище, кардинал увидел, что передовые французы вскинули щиты и опустили копья, готовясь к столкновению. Зрители вдруг стихли, словно затаив дыхание, в ожидании сшибки облаченных в доспехи всадников и коней.

Кардинал так и не понял, что произошло далее. Вернее, не понимал до тех пор, пока ему не объяснили во время пира, используя солонки вместо всадников. Но в сам момент столкновения Бессьер не уловил совершенно ничего.