Александр Широкорад - Несостоявшийся император. Александр Михайлович

Алексей Вронский как человек мне лично симпатичен, и, думаю, большинство современных дам от него в восторге. Но задумаемся на секунду о его дальнейшей карьере. После гибели Анны Толстой отправляет Вронского добровольцем на войну в Болгарию. После вступления в войну России в 1877 г. он немедленно вернётся на царскую службу. Если Алексей не будет убит (вероятность чего не превышает 20%), то уже в 80-х гг. он станет полковником. В 1905 г. граф Вронский положит дивизию под Мукденом или Ляоляном, а в 1914 г. — корпус под Танненбергом.

А вдруг его покалечит на войне или болезнь заставить сменить военную службу на статскую? Вообразите, какой из него получится действительный статский советник или министр!

Увы, это не авторские предположения. У знатного гвардейца не было иного пути, разве что сопьётся...

Неудачи в ходе боевых действий 1904-1905 гг., 1914-1915 гг., а также участие в карательных операциях 1905-1907 гг. непоправимо подорвали престиж не только гвардейских, но и армейских офицеров. Вот любопытная большая красивая книга «Краткая летопись 6-й конно-горной батареи 1807—1907 гг.» (Вильно, 1907). Там несколько глав с описанием войн, где участвовала сия батарея: 1812-1815 гг. — война с Наполеоном; 1831 г. — подавление польского восстания; 1849 г. — подавление венгерского восстания; 1905 г. — боевые действия в Таврической губернии. Батарея действовала повзводно: 1-й взвод прошёл с боями 1200 вёрст, 2-й взвод — 1000 вёрст. 1-й взвод выпустил столько-то снарядов, 2-й взвод — столько-то.

А теперь риторический вопрос — как должно было вести себя малороссийское селянство спустя 13 лет, изловив парочку «золотопогонников»?

Уже через несколько часов после расстрела 9 января 1905 г. мирной демонстрации гвардейскими полками разъярённая толпа на Невском переворачивала сани с господами офицерами и начинала их нещадно бить.

В феврале-марте 1917 г. расправы над офицерами вершили не большевики. У них железное алиби — они находились в Женеве, Нью-Йорке, «во глубине сибирских руд» и т.д. Это творили солдаты и матросы, одуревшие от ненужной им войны, идиотской муштры и желавшие мира, земли и воли.

И в годы гражданской войны господ офицеров резали не только большевики, но и махновцы, григорьевцы, белофинны, петлюровцы и т.д.

Красная армия много лет страдала от отсутствия офицерских званий, погон и т.д. Но вводилось это с огромным трудом из-за ненависти народа к одному только слову — «офицер-золотопогонник».

Да, по-человечески жалко десятки тысяч офицеров военного времени — бывших гимназистов, реалистов, семинаристов, учителей и т.д., убитых только за то, что они надели ненавистную народу форму. Также жалко, как и мальчишек из гитлер-югенда, в 1945 г. раздавленных нашими танками и сожжённых адским огнём наших «катюш». Но, увы, такова жестокая правда истории.

Другой вопрос, что у наших гвардейцев был выход. Они могли пойти по стопам своих дедов и прадедов, которые в 1762 г. и в 1801 г., спасая Россию, не побоялись испачкать перчатки в крови придурков, ведших империю к катастрофе. А наутро господ офицеров ждал ликующий Петербург. Шампанское было распродано всё ещё с утра. На Невском не били, а качали гвардейцев. Барышни-аристократки, забыв всякий стыд, кидались целовать офицеров. А впереди решительных поручиков ждали Чесма, Очаков, Крым, Эйлау, Бородино и Париж!

Первая мировая война никогда не была и не станет отечественной войной. Так что зря политики и их кукловоды-олигархи тратят денежки на перенесение костей «героев» 1914-1917 гг. и 1918-1922 гг., на установку им памятников, на финансирование заказных изданий «а ля Боханов».

Как рыба гниёт с головы, так и все великие империи начинали разлагаться со столицы. Вспомним Рим IV в., Константинополь начала XV в. Нечто подобное происходило и в Петербурге в 1912-1914 гг. Понятно, что лучше современника об этом никто не скажет: «В последнее десятилетие с невероятной быстротой создавались грандиозные предприятия. Возникали, как из воздуха, миллионные состояния. Из хрусталя и цемента строились банки, мюзик-холлы, скетинги, великолепные кабаки, где люди оглушались музыкой, отражением зеркал, полуобнажёнными женщинами, светом, шампанским. Спешно открывались игорные клубы, дома свиданий, театры, кинематографы, лунные парки. Инженеры и капиталисты работали над проектом постройки новой, не виданной ещё роскоши столицы, неподалёку от Петербурга, на необитаемом острове.

В городе была эпидемия самоубийств. Залы суда наполнялись толпами истерических женщин, жадно внимающих кровавым и возбуждающим процессам. Всё было доступно — роскошь и женщины. Разврат проникал всюду, им был, как заразой, поражён дворец» [61] Толстой А.Н. Хождение по мукам. М.: Известия, 1983. Т. I. С. 7. .

Это писал граф Алексей Николаевич Толстой. А теперь обратимся к воспоминаниям нашего героя: «Всё в Петербурге было прекрасно. Всё говорило о столице российских императоров.

Золотой шпиль Адмиралтейства был виден издали на многие вёрсты. Величественные окна великокняжеских дворцов горели пурпуром в огне заката. Удары конских копыт будили на широких улицах чуткое эхо. На набережной жёлтые и синие кирасиры на прогулке после завтрака обменивались взглядами со стройными женщинами под вуалями. Роскошные выезды с лакеями в декоративных ливреях стояли перед ювелирными магазинами, в витринах которых красовались розовые жемчуга и изумруды. Далеко за блестящей рекой с перекинутыми через воду мостами громоздились кирпичные трубы больших фабрик и заводов. А по вечерам девы-лебеди кружились на сцене Императорского балета под аккомпанемент лучшего оркестра в мире.

Первое десятилетие XX в., наполненное террором и убийствами, развинтило нервы русского общества. Все слои населения империи приветствовали наступление новой эры, которая носила на себе отпечаток нормального времени. Вожди революции, разбитые в 1905-1907 гг., укрылись под благословенную сень парижских кафе и мансард, где и пребывали в течение следующих десяти лет, наблюдая развитие событий в далёкой России и философски повторяя поговорку: “Чтобы дальше прыгнуть, надо отступить”.

А тем временем и друзья, и враги революции ушли с головой в деловые комбинации. Вчерашняя земледельческая Россия, привыкшая занимать деньги под залог своих имений в Дворянском банке, в приятном удивлении приветствовала появление могущественных частных банков. Выдающиеся дельцы Петербургской биржи учли все выгоды этих общественных настроений, и приказ покупать был отдан.

Тогда же был создан знаменитый русский “табачный трест” — одно из самых больших промышленных предприятий того времени. Железо, уголь, хлопок, медь, сталь были захвачены группой петербургских банкиров. Бывшие владельцы промышленных предприятий перебрались в столицу, чтобы пользоваться вновь приобретёнными благами жизни и свободой. Хозяина предприятия, который знал каждого рабочего по имени, заменил дельный специалист, присланный из Петербурга. Патриархальная Русь, устоявшая перед атаками революционеров 1905 г., благодаря лояльности мелких предпринимателей отступила перед системой, заимствованной за границей и не подходившей к русскому укладу.