Таисия Наполова - Наталья Кирилловна. Царица-мачеха

— Да что даёт это понимание? — с сомнением заметила Наталья. — Вот и ныне мы понимаем неправое поведение Милославских, да кто скажет, как их одолеть?

— Перво-наперво надобно поддержать верных людей. Того же Матвеева.

Наталья вскинулась:

— Да как поддержать Сергеича? Князюшка родимый, ежели знаешь что — скажи!

Тем временем Петруша, которому надоел скучный разговор взрослых, кинулся к товарищам своих игр, которые ожидали его возле крыльца. К царице тем временем приблизилась боярыня-хозяйка. Князь почтительно раскланялся с царицей:

— Мы с тобой потолкуем об этом на досуге.

Надежды царицы Натальи помочь Матвееву не оправдались. Напротив, события развивались в худшую для него сторону. Напрасно её ходатаи поехали в Лаишев, чтобы забрать карлика Захарку в Москву, дабы удовлетворить царевича Петра. Захарка с человеком Матвеева Иваном были задержаны для дачи показаний. Небольшой татарский посёлок Лаишев был забит стрельцами из Казани. В обозе Матвеева был учинён обыск. Заглядывали даже в местные домишки, не припрятано ли там матвеевское добро.

Добра было так много, что писцы переписывали его два дня подряд. Меха, картины, восточные ковры, дорогая утварь, редкие заморские вещи, серебряные сосуды, золотые изделия, инкрустированные дорогими металлами и камнями вещицы и стулья для гостиной. Целый караван был отправлен назад, в Москву, словно ехал он из Индии.

Многие дивились богатству Матвеева. В Москве оставалось не меньше. А сколько особняков, оранжерей!

Стали разбираться с дворней. Сколько же тут было кабальных людей без земли, которых Матвеев принудил подписать подневольный кабальный акт. Государем был написан указ, по которому Матвееву оставили лишь немного челяди, остальных, преимущественно кабальных безземельных, отпустили на волю, разрешили им вернуться в свои деревни.

Самому же Матвееву указано было ехать в Казань под охраной приставов и стрельцов. Матвеева опасались и низверженного, столь он был всесилен и страшен.

Не оттого ли не все царские указы были зачитаны в Лаишеве? Последний, самый важный указ царя был зачитан уже в Казани. Согласно этому указу, изъяли крепостные акты на вотчины и поместья, принадлежащие Матвееву. У ссыльного отобрали грамоты и письма царя Алексея. Из имущества было оставлено только самое необходимое. Матвеев опасался, что его лишат и боярства. Так оно и случилось. 11 июня 1677 года приехал стрелецкий голова Садилов и объявил последний приговор:

«По указу царя-государя, великого князя Феодора Алексеевича, всея Великие и Малые и Белые России самодержца, у холопа государского Артамона Матвеева за все великие вины и неправды его честь его боярскую отнять и написать по Московскому списку рядовому. А поместья его и вотчины все подмосковные и в городах, и московский дворишко, и загородный, и животишки все, и рухлядишку всякую отписать на него, великого государя, и приписать ко дворцовым сёлам. А людишек его, Артамона, и сына его Андрея отпустить на волю с отпускными. А вины его., холопа царского, и неправды все таковы, что в сказке его, Матвеева, какову он дал в Лаишеве думному дворянину Фёдору Прокофьеву Соковнину да думному дьяку Василию Семёнову, за его, Матвеева, рукою сказано было, что по его лечебнику великого государя лекарства во время скорби (болезни) государской составлялися. И те-де лекарства он, Матвеев, надкушивал прежде, а потом и дядьки государевы: бояре князь Фёдор Куракин да Богдан Матвеич Хитрово. И лекарства те самые действительные. А дядьки его царского величества против тех слов показали, что тех лекарств ты, Артамон, не выкушивал и в сказке своей написал всё ложно. Да ещё холопы его, Матвеева, Ивашка да Захарка показали, что чел ты книгу, рекомую «Чёрная». И с ними лекарь Давыдка то же показывал».

Но Матвеев не сдавался. Тут была воля и мужество великое, как полагали его приверженцы? Или изворотливость и наглая напористость, о чём говорили его противники? В любом случае побуждения Матвеева были ясны. Он знал, что дальше Пустозерска, куда его перевели из Казани, его не сошлют, и всеми правдами и неправдами добивался освобождения или облегчения своей участи.

Матвеев остерегался нападок на боярина Хитрово и князя Куракина, хотя именно их обвинения определили его горестную судьбу. Слишком высок был нравственный авторитет этих вельмож, оттого, видимо, Нарышкины и не любили их, особенно Хитрово.

Царь Алексей, напротив, жаловал всех представителей рода Хитрово за их преданность, порядочность, неподкупность и благопристойное поведение.

К боярину и князю Фёдору Куракину недруги относились несколько терпимее, возможно, и за то, что он сам отличался большей терпимостью, чем Хитрово. Он менее других был склонен к осуждению ближнего и нрав имел более мягкий. Располагал к себе сдержанностью речей и приятными манерами. Не отличаясь живостью характера Ивана Хитрово, его энергией, был, однако, хорошим наблюдателем. Его проницательные выводы бывали неожиданными и глубокими. Он первый и, может быть, единственный из царского окружения догадывался о насильственной смерти царевичей Симеона и Алексея. Эти догадки стали приходить ему на ум, когда начали болеть царевичи Фёдор и Иван, а вскоре затем умер царь Алексей. Царевны все здоровы, а царевичи все болеют, и первые наследники умирают. Как ту? не задуматься?

Болезнь и смерть царя Алексея сокрушили князя Куракина. Он тяготился своим бессилием. Но что он мог сделать? Как ему было предупредить или остеречь царя, если тот слепо верил Матвееву? Даже дочь свою, царевну Софью, не хотел слушать, когда она остерегала его. Слепая доверчивость сродни безумию. А как одолеть безумие? В этой безысходности неотвратимость многих трагедий...

Сейчас князь Куракин думал, что, удалив из Москвы Матвеева, они отвели опасность от царя Фёдора.

Князь был доволен, что удалось избежать очной ставки с Матвеевым. Слушать его лукавые речи, опровергать его заведомо неправедные доводы, видеть его лгущие глаза было бы ему, князю, слишком обременительно. Да и опасен был этот человек, известный приступами тяжёлой ярости. Оттого-то и не позвали Матвеева на очную ставку с лекарем Давыдом Берловым и карликом Захаркой. Да и было ли у кого из бояр сомнение в истинности показаний лекаря и карлы? Оба своими глазами видели, как Матвеев колдовал над «Чёрной книгой». Никто, даже приверженцы Нарышкиных, не усомнились в правдивости слов Белова: «Я опасался находиться в его (Матвеева) комнате. Брал, что велено, и уходил. Там сам воздух пропитан ядами. Идёшь — шатает. Думают, что ты пьян, а ты Богу молишься, чтобы не умереть».

И как тут не поверить, ежели свои показания и карла и лекарь подтвердили на дыбе!