Таисия Наполова - Наталья Кирилловна. Царица-мачеха

— «В нынешнем 7190 году (1682-й) апреля в 30-й день били челом великому государю на тебя пятидесятники, и десятники, и рядовые стрельцы того полкового приказа, у которого ты был. Будучи-де ты того приказа, им, стрельцам, налоги, и обиды, и всякие утеснения чинил...»

Слушая, Петруша не сразу воспринял смысл ранее зачитанных слов: «Великий государь и великий князь Пётр Алексеевич, всея Великие и Малые и Белые России самодержец, велел сказать тебе, Семёну Грибоедову...»

Указ его именем? Но почему он ничего об этом ранее не знал? И кто писал этот указ? И почему первым поместили имя Семёна Грибоедова? Он, Петруша, не дал бы его в обиду и непременно защитил бы. Самый добрый и весёлый, самый смелый — это Семён Фёдорович Грибоедов, всем ведомый стольник и стрелецкий полковник. Кто же это дал его в обиду? Ужели матушка?

Дьяк между тем продолжал читать:

— «Да ты же, стоя в Кремле на стенных караулах, получал на них, на стрельцов, государева жалованья... И то имал себе, а им не давал. Велел припасы продавать и теми деньгами корыстовался ты сам...

И великий государь и великий князь Пётр Алексеевич указал, и бояре приговорили: за ту твою вину к стрельцам, за такие налоги и обиды и за многие взятки тебя от приказа отставить, и полковничий чин у тебя отнять, и деревни, что даны тебе, к Стрелецкому приказу отписать, а у приказа быть на твоё место иному полковнику...

Да за те же вины, что ты, будучи у приказа, им, стрельцам, чинил, всякую тесноту и обиды ради своей же корысти, великий государь указал: учинить тебе наказание, бить тебя батогами».

Петруша хотел заговорить с матерью, но в эту минуту палач сорвал с Грибоедова рубаху, а его самого повалили на землю. Один из палачей сел ему на голову, другой, связав его ноги, сел на них. На толстую спину наказуемого со свистом опустилась лоза. Стоявший наверху дьяк отсчитывал удары, но его голос заглушался воплями и стонами истязаемого. Лозы ломались в руках, и палачи заменяли их новыми.

Отсчитав положенное число ударов, палач остановил экзекуцию. Но стрельцы потребовали:

— Сыпь ещё! Заслужил, кровопийца!

Палач хотел было продолжить экзекуцию, но спина Грибоедова из багровой стала синей, а сам он уже перестал вопить. Его обдали ведром воды, но продолжать наказание не решались. Изнеженный полковник ещё не пришёл в себя. Его встряхнули, но подняться он не мог, упал на колени. Из его горла вырвался слабый крик:

— Помилосердствуйте!

— А ты нам милосердствовал?

— Христом Богом заклинаю, отпустите душу на покаяние! Всё верну вам, что на мне ищете...

Измученные, ошеломлённые и униженные полковники с ужасом смотрели на своего товарища, точно ещё не веря, что им предстоит то же самое.

И словно молитвы их были услышаны. Возле Грибоедова неожиданно появился князь Борис Голицын и властно произнёс:

— На сегодня будет! Дадим срок, чтобы полковники заплатили по челобитной.

Палачи замерли возле очередной жертвы, не зная, что делать.

Один из стрельцов отозвался:

— Можно и погодить, князь, ежели от твоих слов толк будет. А ежели будут недоборы?

Князь строго перебил говорившего:

— Вы, богатыри, не заводите тут лишней смуты. Идите к съезжим избам. Там ваша братия чинит самосуд: с каланчи сбрасывают приставов и сотников.

— Дак они потакали лихоимцам...

— На то есть суд. А ныне остановите расправу самоволом...

Многим стрельцам не понравилось это вмешательство князя, однако они стали покидать Ивановскую площадь. Он же пообещал стрельцам, что все они получат свои деньги сполна.

Когда стрельцы начали расходиться, а князь Борис, быстро взглянув на царицу, направился в сторону Ивана Великого, последние силы оставили Наталью. Она хотела что-то сказать стоявшей рядом с ней боярыне и не могла. Княгиня Прозоровская поспешила взять её под руку.

В палате Наталью тотчас же уложили в постель. Подкрепившись вином и медовым напитком, она пришла в себя и сразу спросила, что с Петрушей, здоров ли он. Ей ответили: «Здоров. Ныне ужинает». — «Каков аппетит?» — «Царь в добром здравии. Ест за двоих».

Наталья дала знак оставить её и, когда все ушли, стала думать о князе Борисе. Всё, что было на Ивановской площади, казалось ей дурным сном. Но, слава Богу, смута схлынула, и надо размышлять, как жить дальше. Ей нужен сейчас князь Борис. Может быть, послать за ним? Он у неё один. Умница, и такого смелого, как он, у неё больше нет. Как ловко отвёл он стрельцов от полковников, которых уже обнажили до пояса, чтобы наказывать! Один Семён Грибоедов за всех поплатился. Но как всё это заранее обдумал князь Борис и как решился? Риск был велик. Стрельцы не посмотрели бы и на князя...

Наталье была ведома истинная причина заступничества князя Бориса за полковников. Очень мало кто знал, что среди них было много его собутыльников, что больше всего Борис Алексеевич любит кутежи и наслаждения. Почёт и власть он тоже любит. Но главное для него — жить в своё удовольствие, и лучше друзей, чем полковники, у него не было. Наталья больше, чем кто-либо другой, знала, что этот образованный человек, знавший много языков, свободно говоривший по-латыни, был, увы, пьяницей и сладкоежкой. Как было ему не дружить с полковниками, ежели у них были лучшие блюда за столом, отменные заморские вина и... заморские сладости!

А приобреталось всё это на стрелецкие деньги.

Мог ли он строго судить полковников за поборы и взятки? Да и кто на Руси не брал взяток? На них и приказы держались. А полковники рады были видеть у себя дядьку самого царя. Они баловали его и позволяли ему за столом всякие вольности. Князь Борис, случалось, брал со стола отдельные блюда, понравившиеся ему, и отправлял домой. А уж со сладостями да дорогими заморскими конфетами он и вовсе не церемонился.

Но слабости милого человека, как известно, ещё больше располагают к себе, и царица Наталья души не чаяла в князе Борисе. А если ей приходилось слышать, как его называли пьяницей, она делала строгое внушение говорившему.

Той же ночью в условленный час Наталья с нетерпением ожидала прихода князя Бориса.

На ней был наряд, в котором она нравилась ему. Сорочка с длинными рукавами, шитыми золотом и украшенными драгоценными каменьями. Надетое на неё распашное платье застёгнуто спереди на мелкие блестящие пуговки. Поверх распашного платья телогрея, рукава которой не надевались на руки, а были отброшены на спину. Чулки были немецкой моды — шёлковые, пёстрые.

На стенах развешаны дорогие зеркала, в которые она любила глядеться. Это придавало ей чувство уверенности в своей красоте. И как же холила она свою красоту! Она ведала многие секреты по уходу за лицом и телом. Добрый незабвенный Симеон Полоцкий привёз эти секреты из Польши, и только позже Наталья узнала, что некоторые из них были известны и в России. Но многие тонкости были ведомы лишь Наталье, — так ей, во всяком случае, думалось. Её смуглое от природы лицо сияло белизной. Клейкий состав из варёного ячменя лучше всяких мазей отбеливал лицо, если на кожу положить ещё состав из овсяной муки с белилами. Опытные прислужницы готовили для неё особый рисовый отвар. От степени нагрева и качества положенного на лицо слоя этого состава зависела упругость кожи, избавлявшейся таким способом от мелких морщинок.