Мишель Зевако - Борджиа

– Отец, вы ошибаетесь… Клянусь вам…

– Лукреция! – затрясся в испуге старик. – Поклянись, что ты не вызовешь сюда Чезаре…

– Ну, чтобы успокоить вас… Клянусь…

– А теперь уходи, – едва выговорил старик. – Мне нужен отдых… Завтра ты расскажешь мне о мести, задуманной тобой для этого негодяя…

Лукреция вышла. Когда она вернулась в свои покои, лицо ее потеряло то милосердное выражение, которое пристало для игры в дочернюю преданность.

Час спустя остров покинул курьер, отплывший в Италию, чтобы передать Чезаре простое послание:

«Необходимо, чтобы ты прибыл по крайне срочному делу. Я жду».

А в это время бедный Рагастен умирал от тоски. Но так как по природе своей он был наделен активным разумом, то, даже тоскуя, не переставал действовать. Разумеется, он получил жестокий удар. И обрушившаяся на его голову слава не затмила глубокой тоски, вызванной исчезновением Примаверы.

Едва придя в себя, Рагастен отвел в сторону старую горничную, объявившую о несчастье, и тщательно ее допросил. Но она могла лишь повторить свой рассказ. Не помог в разъяснении тайны и офицер, командовавший сторожевым постом у городских ворот, через который прошла Беатриче.

Надломленный усталостью, отчаявшийся, Рагастен вернулся к себе и заснул тяжелым сном, то и дело прерывавшимся кошмарами. На следующее утро в его комнату вошел Джулио Орсини.

– Дорогой друг, – сказал он, – во дворце собираются на совет военачальники. Нам предстоит обсудить, как лучше воспользоваться плодами победы. Чезаре отступил, его армия разбегается. Мы идем на Римини, оттуда – на Болонью, Пьомбино… Началось освобождение Италии… Мы полагаем, что именно вы должны принять верховное командование союзными войсками.

– Я не пойду на совет, – ответил Рагастен.

– Что вы сказали? – удивился Орсини.

– Я сказал, что отказываюсь от славного титула, который хотите предложить мне вы и ваши друзья. Я хочу сегодня же покинуть Монтефорте. Цель моя определена: молодая княгиня исчезла из Монтефорте: я либо найду ее, либо погибну.

Эти слова растрогали Орсини, и он протянул руку Рагастену.

– Простите меня, друг… Вы правы, и у меня нет слов, чтобы попытаться переубедить вас… Во всяком случае, не забывайте, что мы оставим в Монтефорте гарнизон из трех тысяч человек. Эта маленькая армия готова подчиниться вам по первому вашему слову. Ну, а если вам понадобится деньги, мои сундуки всегда открыты для вас, и мой интендант тотчас исполнит ваши распоряжения.

Друзья обменялись крепким рукопожатием и горячо, по-братски обнялись; потом Орсини вышел, печально покачивая головой. Он, как и все прочие военачальники, был убежден, что княгиня Беатриче пала жертвой своей хорошо известной смелости.

И только Рагастен не верил в это. Да, Примавера исчезла, но не умерла! Все его подозрения постепенно сконцентрировались вокруг одного имени: Лукреция Борджиа! Рагастен подозревал ее, но эти подозрения было трудно конкретизировать. Но он нисколько не сомневался, что Беатриче жива и ждет его, а поэтому решился искать ее…

Он позвал Спадакаппу и отдал ему распоряжения на долгий путь. В это время появился интендант Джулио Орсини, готовый исполнить пожелания шевалье. Рагастен приказал наполнить дукатами дорожные сумки на лошади Спадакаппы. Он не хотел чрезмерно использовать дружбу Орсини и наносить слишком большой ущерб его казне.

Вскоре после этого шевалье отправился в путь в сопровождении Рагастена. Но Джулио Орсини подготовил ему сюрприз. Едва шевалье вышел из дворца Орсини, где, как мы помним, проживал, как его встретили две шеренги солдат почетного караула. Рагастена приветствовали радостными криками сотни горожан. Возле городских ворот с ним тепло простились все военачальники союзников. Рагастен, взволнованный до глубины души, решил не останавливаться, а только крикнул в ответ: «До свидания!» После чего пришпорил лошадь и быстро ускакал.

– Куда едем, синьор шевалье? – спросил его Спадакаппа.

– Куда глаза глядят! – ответил Рагастен.

Фраза эта довольно точно определяла маршрут путешествия. У Рагастена была только одна точная примета. Он спросил офицера стражи, в каком направлении удалилась княгиня, тот указал на дорогу, огибавшую на расстоянии около четверти лье крепостную стену. Потом дорога уходила прочь от города. Указание было довольно неопределенным, но Рагастену пришлось удовлетвориться и этим. Он поскакал по указанной дороге.

В течение часа путники ехали рысью, и тогда перед ними показался уединенный хутор. До него не встретилось ни гостиницы, ни какого-либо жилища вообще. Он спешился и вошел в дом. В большой комнате сидела за прялкой старая женщина. Возле нее двенадцатилетний паренек плел что-то из ивовой лозы. Взрослые, без сомнения, трудились в поле.

– Мир вам и доброго здоровья! – промолвил Рагастен обычную формулу.

– Мира и здоровья! – ответила женщина. – Андреа, налей-ка кружку свежего пикета страннику, которого нам Бог послал.

Надо сказать читателю, что пикетом в тех краях называют домашнее вино из виноградных выжимок.

– Спасибо, добрая женщина! Мне ничего не надо… Ничего, кроме кое-каких сведений.

– Говорите, синьор! – сказала селянка. – Если это будет в моих силах, я вам помогу.

– Не видели ли вы в эту ночь, от полуночи до часа, как мимо проехала молодая женщина, скорее всего верхом?

– Я ничего не видела, – ответила женщина и перекрестилась.

Рагастен заметил, что она вздрогнула. Еще большее впечатление на него произвело крестное знамение. Он хорошо знал, что так поступают, когда говорят неправду. Подобным образом просят у Бога прощения за ложь.

Стало быть, Рагастен был убежден, что старуха что-то видела. Он повторил вопрос построже:

– Итак, вы не видели проезжающих по этой дороге ночью или сегодня утром? И никто не входил к вам во двор?

– Точно никого, синьор! – сказала старуха.

И снова перекрестилась, но еще усерднее прежнего.

– Бабушка! – вдруг закричал мальчишка. – А как же красивая синьора? Ты забыла?

– Молчи. Андреа!.. Мальчишка не знает что говорит, синьор!

Рагастен повернулся к старой хуторянке:

– Извините меня, синьора! Несмотря на великое уважение, которое мне внушает ваш возраст, я вынужден буду прибегнуть к насилию, если вы мне не скажете правду. Но прежде хочу вам сказать, что совершено ужасное преступление. Вы живете на территории графства Альма и зависите от судебных властей Монтефорте. Если вы не скажете мне правду, то вполне возможно, что сегодня вечером и вы, и все обитатели хутора будете арестованы.

– Господи Иисусе, смилуйся над нами!.. Что делать?.. Она же угрожала нам смертью…