Николай Раевский - Последняя любовь поэта

Философ-эпикуреец Неофрон, дававший пир в честь своего приятеля — поэта Феокрита, был хозяин рачительный и опытный. Даже кратер с морской водой велел приготовить на тот случай, если кому-нибудь из гостей взбредет на ум портить вино соленой влагой, Разные ведь вкусы бывают...

Сам Неофрон, хотя и не был скуп, никогда не прибавлял к вину ни розового масла, ни пряностей. Любил во всем древнюю простоту. За большие деньги покупал старинные вазы и чаши, которые лет двести тому назад искусные ремесленники покрывали черным лаком и, постепенно удаляя его, превращали нежно-красный фон в изображение богов, героев, морских чудовищ или в процессии девушек-канефор. Теперь делают другие... Черно-белые еще недурны, но чаще всего пестрые — там и синий, и ярко-желтый, и красный, и червонное золото. Словно пестрые азиатские ткани, в которые сейчас одевают рабов на богатых пирах, особенно в Александрии. У Неофрона эфебы прислуживали нагими, как было в обычае во времена Софокла и Платона. Им полагались простые венки из тонких ветвей горного дуба, а гостям перед началом симпозия [4] Застольная беседа по окончании еды. подносили плоские корзины с венками цветочными.

Был самый конец месяца элафеболиона [5] Март-апрель. , дни стали жаркие, но розы в Лампсаке [6] Город на малоазиатском берегу Геллеспонта (Дарданелл), древняя колония фокейцев. еще не распускались. Зато нарциссы, гиацинты, фиалки, жасмин в изобилии цвели в саду Неофрона, и в день пира рабы-садовники под вечер принялись опустошать грядки. Нарезали заодно и миртовых ветвей, и масличных, и побегов серебристого тополя — каждый из гостей мог выбирать, что ему понравится.

Пришлось Неофрону позвать на пир и гетер, и музыкантов, и танцовщиц. Охотно бы обошелся и без них - умели же в старину беседовать без этой визгливой и дорогостоящей оравы,— но ничего не поделаешь, Теперь без женщин и пир не пир. И хозяин заранее разослал по городу рабов предупредить кого нужно, чтобы были свободны в этот вечер. К гетере Миртилле пришлось пойти самому. Она недавно еще из Афин, свободнорожденная, поклонников столько, что тростниковый коврик перед дверью, говорят, всегда истерт. Послать раба — пожалуй, еще обидится и не придет, а другой такой в Лампсаке нет. Неофрон вспомнил, что сам Эпикур любил беседовать со своей подругой и ученицей гетерой Леонтион. Миртилле, правда, до писательницы Леонтион очень, очень далеко. Кажется, и читает-то с грехом пополам, но и он ведь не Эпикур... Пошел, пригласил. Обещала прийти и пришла вовремя, еще до начала симпозия. Ожидая в задней комнате, когда позовут к гостям, болтала по-приятельски с гетерами-рабынями, с кифаристками, настраивавшими свои инструменты, с танцовщицами, пробовавшими кастаньеты. Поправила растрепавшиеся волосы девочке-акробатке, посоветовала флейтистке не расставлять локти. Перед тем как войти к пирующим, еще раз посмотрелась в серебряное зеркало, которое держала ее служанка.

После полутемной комнаты освещение перистиля, обращенного в пиршественный зал, показалось таким ярким, что Миртилла прищурила глаза. Четыре высоких канделябра, поставленных между ложами гостей, горели желтыми беспокойными языками. Перистиль был полон дрожащих теней. Они скользили по плитам пола, по колоннам, с трех сторон опоясывавшим двор. Тени оживили своей пляской и стены дома за колоннами. Лампы, подвешенные вдоль карниза, Миртилла заметила не сразу. Они светились неярко среди дубовых гирлянд, словно вылитых из темного металла. С мраморного жертвенника клубами поднимался синеватый дым. По обеим сторонам жертвенника стояли наготове две флейтистки со своими инструментами.

Чувствуя на себе взгляды нескольких десятков мужчин, гетера подняла голову и, ни на кого не глядя, направилась в глубину зала. Ноги, обутые в мягкие позолоченные сандалии, ступали легко и неслышно. За ней вереницей шли остальные женщины. Миртилла знала, что сейчас гостям еще не до них. Подозвать никто не отважится, чтобы не обидеть хозяина. Стоя у жертвенника, Нефрон ждал, когда можно будет начать речь.

Миртилла попробовала рукой колонну — не пачкает ли известь. Приподняла легкую ткань тарантидиона [7] Вид длинного нарядного плаща. , присела на базис колонны рядом с флейтисткой. Афинянка при случае не прочь была послушать умное. Слуха на этот раз напрягать не пришлось. Неофрон говорил громким, уверенным голосом:

— ...Душа есть, но она смертна. Она подобна легчайшему невидимому пару, и частицы пара, вылетев из сосуда, рассеиваются в воздухе, так и душа наша, покинув тело, вовсе перестает существовать. И не печалиться на-до этому, а радоваться. Мысли о мнимой вечной жизни — это черви, которые поедают цветы нашей подлинной, радостной единственной жизни. Я уверен в том, что после смерти для нас нет ничего — ни загробной жизни, ни загробных мук...

Недовольный надтреснутый голос прервал хозяина:

— А боги?

Миртилла увидела, что с ложа приподнялся высокий седоволосый человек с узким миртовым венком на голове.

— Боги... Боги есть, Филоксен, но ты знаешь, что мы о них думаем. Богам нет дела ни до нас, людей, ни до мира. Боги сами по себе. Вселенной они не создали и ею не управляют. Они пребывают в извечном покое. Я не хочу его нарушать и досаждать небожителям возлияниями и молитвами. Все равно ведь не помогут... Богов я не потревожу. Я совершаю возлияние в память об Эпи-куре, незабвенном нашем учителе, в память о том, кто объяснил людям радости жизни и освободил их от стра-ха смерти.

Пусть его золотые изречения живут вовеки!

Пусть слава его растет, доколе существует человеческий род!

Протяжно зазвучали флейты. Неофрон наклонил фиал [8] Плоская чаша без ручек для торжественных возлияний в честь богов. . Зашипели угли, Над жертвенником поднялось белое облако пара. Подождав, пока оно рассеялось, хозяин снова обратился к пирующим.

— Я знаю, друзья, что многие из вас со мной не со-гласны... В этом зале у всех равные права. Пусть же каждый, кто желает, совершит возлияние. Мы слушаем…

Миртилла недовольно повела плечами. Сколько же тут еще сидеть?.. Холодок весенней ночи начал донимать едва прикрытое тело, и она прижалась и соседке.

К алтарю подошел строгий старик в миртовом венке. Кашлянул. Заговорил медленно и наставительно.

— Вселенная пропитана единым разумом, как губка водой. Я верю и знаю, что миром правит логос — живая разумная сила, которая непрерывно творит. Логос — это душа мира. Наши души — только временно оторвавшиеся частицы ее. Прежде чем эти частицы вступят в общение, прежде чем мы начнем наш симпозий, я хочу почтить возлиянием божественный логос, который определяет форму всего сущего от комара до звезды!..