Бернард Корнуэлл - Языческий лорд

Кнут мог поддаться искушению и напасть на город, но даны никогда не любили осад. Люди будут гибнуть под каменными стенами и тонуть в городских рвах, а ярлу нужно сохранить силу армии для битвы с войском Этельреда, когда оно вернется из Восточной Англии. Сначала Кнут победит в этом сражении и только затем пойдет приступом на римский город-форт. Бросив Глевекестр без внимания, Длинный Меч рискует получить удар в спину со стороны гарнизона, но ему известны свойства саксонского фирда. Тот крепок в обороне, но слаб в нападении. Я предполагал, что Кнут оставит две-три сотни воинов надзирать за крепостью и сдерживать гарнизон. Трех сотен будет вполне достаточно, потому как один обученный воин стоит шести или семи человек из фирда. Кроме того, стремясь сберечь припасы, в городе не станут держать много лошадей, а при атаке на данов без них не обойтись. Гарнизон будет не нападать на Кнута, а оберегать богатый дворец и изобильную казну Этельреда. Больше всего ярл может опасаться попытки Эдуарда Уэссекского двинуться на выручку Глевекестру. Потому Кнут наверняка выставил заслон на Темезе, готовый сдержать любую армию западных саксов. А быстро она не подойдет: Эдуарду потребуется не один день, чтобы созвать фирд для обороны западносаксонских бургов, сосредоточить армию и решить, что делать с хаосом, который творится к северу от него.

По крайней мере, так я полагал.

Наш путь лежал по опустошенной стране.

То был богатый край с плодородной почвой, жирными овцами и зелеными садами, страна изобилия. Всего несколько дней назад тут стояли процветающие деревни, гордые усадьбы и вместительные амбары, а теперь остались лишь дым, пепел и смерть. Забитый скот лежал в полях, гниющим мясом коров питались волки, одичавшие псы и вороны. Людей не было, только мертвецы. Даны, устроившие этот разор, ушли в поисках новой добычи, а уцелевшие жители, если таковые вообще остались, бежали в бурги. Мы скакали молча.

Мы следовали по римской дороге, проходящей прямо посреди этого опустошения. Сохранившиеся мильные камни отсчитывали расстояние до Глевекестра. Близ камня с вырезанной на нем цифрой VII даны впервые заметили нас. Их было человек тридцать-сорок, и они, видно, приняли нас за своих, потому как без опаски поскакали навстречу.

– Вы кто? – окликнул один из них, когда мы сблизились.

– Ваши враги, – ответил я.

Даны вздыбили коней. Было слишком поздно, чтобы поворачивать и бежать, да и, возможно, даны оказались сбиты с толку моим ответом. Я остановил своих и выехал вперед один.

– Кто вы? – снова спросил их предводитель.

На нем была кольчуга, красивый шлем обрамлял смуглое худощавое лицо, руки густо унизаны серебром.

– У меня больше воинов, чем у тебя, – сказал я. – Поэтому назовись первым.

Несколько мгновений он размышлял. Мои воины развернулись, образовав линию хорошо вооруженных всадников, совершенно очевидно готовых к атаке.

– Меня зовут Торфи Оттарсон. – Дан пожал плечами.

– Ты служишь Кнуту?

– А кто ему не служит?

– Я.

Торфи глянул на молот у меня на шее.

– Кто ты? – снова поинтересовался он.

– Меня кличут Утредом Беббанбургским, – представился я и был вознагражден выражением тревоги, проступившим вдруг на его лице.

– Торфи Оттарсон, ты думал, что я мертв? – осведомился я. – Может, так и есть. Но кто сказал, что покойник не может вернуться, чтобы мстить живым?

Дан коснулся собственного молота и раскрыл рот, но не проронил ни слова. Его люди таращились на меня.

– Поведай мне, Торфи Оттарсон, ты и твои воины пришли из-под Глевекестра?

– Где осталось еще множество воинов, – с вызовом заявил он.

– Вас оставили наблюдать за городом? – уточнил я.

– Мы делаем то, что нам велено.

– Тогда и я скажу тебе, что делать, Торфи Оттарсон. Кто командует вашими войсками под Глевекестром?

Дан замялся, потом счел, что вреда в ответе не будет.

– Ярл Бьоргульф.

Мне этого имени не доводилось слышать. Скорее всего, один из доверенных людей Кнута.

– Тогда отправляйся к ярлу Бьоргульфу и передай, что Утред Беббанбургский направляется в Глевекестр и требует дать ему свободный проход. И ярл даст его.

Торфи мрачно улыбнулся:

– Ты стяжал славу, господин, но даже тебе не под силу разбить отряд, который стоит у нас под Глевекестром.

– Я не сражаться иду.

– А если ярл Бьоргульф решит иначе?

– Вполне вероятно. Но ты передашь ему еще кое-что.

Я вскинул руку и принялся наблюдать за лицом Торфи, когда Финан и трое его парней вывели Фригг и близняшек.

– Знаешь, кто это такие? – уточнил я. Торфи только кивнул. – Тогда доложи ярлу Бьоргульфу, что, если он окажет сопротивление, я сначала убью девочку, потом ее мать, а последним – мальчишку. – Я ухмыльнулся. – Ярл Кнут будет счастлив, не так ли? Его жену и детей зарежут только потому, что Бьоргульфу захотелось подраться!

Торфи таращился на Фригг и близнецов. Мне кажется, он с трудом заставил себя поверить своим глазам, но наконец обрел дар речи.

– Я все передам ярлу Бьоргульфу, – сдавленным от изумления голосом произнес дан. – И сообщу тебе его ответ.

– Не трудись, – отмахнулся я. – Ответ мне известен. Скачи и передай ему, что Утред Беббанбургский едет в Глевекестр и что нам не следует мешать. И, Торфи, считай себя везунчиком.

– Везунчиком?!

– Ты повстречался со мной и остался жив. Теперь поезжай.

Даны развернулись и ускакали. Их кони были гораздо свежее наших, и вскоре отряд Торфи скрылся из виду.

– Нам это понравится! – Я усмехнулся, обращаясь к Финану.

– Если только им не вздумается корчить из себя героев и спасать заложников.

– Не вздумается.

Я усадил Сигрил на лошадь Ролло, тот скакал с обнаженным мечом. Кнут Кнутсон сидел перед Свитуном, и тот, как и Ролло, держал клинок на изготовку. Фригг ехала между Элдгримом и Кеттилом и, видимо, не интересовалась происходящим. Она просто улыбалась. Перед Фригг и детьми, возглавляя нашу колонну, размещались два знаменосца – впервые со дня выступления с Беардан-Игге мы развернули наши флаги: гарцующую лошадь Мерсии и волчью голову Беббанбурга.

И даны просто смотрели, как мы проходим.

Мы приблизились к Глевекестру, и я увидел, что дома предместий сожжены, чтобы защитники могли наблюдать с высоких стен за врагом. Сами стены ощетинились остриями копий, блестевшими в лучах клонящегося к закату солнца. По левую от меня руку виднелись палатки данов Бьоргульфа – отряда, оставленного, чтобы не дать фирду пойти на вылазку. Данов оказалось сотни четыре – точно сосчитать было сложно, поскольку при нашем появлении они разбились на две части и сопровождали нас с двух сторон, хотя и на почтительном расстоянии. Враги даже не выкрикивали оскорблений, просто таращились.