Генри Хаггард - Священный цветок. Чудовище по имени Хоу-Хоу. Она и Аллан. Сокровище озера

– Так и есть, о Дака, – отвечал я. – Когда мы прибыли в город на берегу, я повстречал девушку, очень красивую девушку по имени Сабила, и захотел узнать у нее, где проживает великий Дака. Она сказала, что ты живешь на острове, и прибавила, что знает тебя, что ты красивейший и благороднейший среди всех мужчин, а также наимудрейший. Сабила предложила, чтобы ее слуги, в том числе и глупец по имени Иссикор, от которого она никак не может избавиться, сколько ни старается, доставили нас к острову, и сама тоже пожелала плыть с нами, чтобы вновь полюбоваться твоими благородными чертами хотя бы издалека. – (Сами понимаете, друзья, моя ложь была необходимой и никому не вредила, поскольку я твердо знал, что Иссикор и гребцы-валлу благополучно добрались до берега.) – Прекрасная Сабила привезла нас сюда и высадила на сушу, дабы мы взглянули на разрушенный город, прежде чем направиться к тебе. Но твои люди пустились за нею в погоню, и нам с Владыкой огня пришлось идти пешком. Вот как было дело.

Дака заметно встревожился:

– Взываю к Хоу-Хоу, чтобы болваны, которых я послал в погоню, не убили заодно с остальными также и Сабилу.

– Присоединяюсь к твоей молитве, ибо эта девушка слишком хороша, чтобы умирать, – сказал я. – Из нее выйдет отличная жена. Но позволь мне узнать, как обстоят дела. Владыка огня, призови пламя!

Ханс достал спичку и зажег ее, чиркнув о заднюю поверхность своих штанов (это было единственное место, которое не намокло от дождя). Он взял горящую спичку в сплетенные пальцы рук и держал ее, а я смотрел в огонь и негромко бормотал себе под нос.

– Скорее, баас, – прошептал готтентот, – не то я обожгу себе пальцы!

– Все хорошо, – объявил я во всеуслышание. – Лодка с прекрасной Сабилой ускользнула от твоих людей, потому что другие лодки, числом семь… нет, восемь, – поправился я, изучив огарок спички и ожог на кончике пальца Ханса. – Да, другие лодки вышли из города и прогнали твоих воинов, когда те собирались потопить Сабилу.

Все вышло как нельзя лучше, поскольку как раз в этот миг прибежал вестник и с многочисленными поклонами изложил Даке ровно то же самое.

– Великолепно! – произнес жрец. – Просто великолепно! К нам прибыли великие колдуны!

Какое-то время он почтительно взирал на нас, но потом его вновь обуяли сомнения.

– Господин, – сказал он, – Хоу-Хоу повелевает диким волосатым народом, что живет в лесу и зовется хоу-хоуа, в его честь. Нашего слуха достигла весть о том, что одного из волосатых убили громом какие-то чужаки. Скажи, господин, не причастен ли ты к этой смерти?

– Да, причастен, – признал я. – Самка волосатых разгневала Владыку огня своими приставаниями, и он убил ее, что было правильно и справедливо. Я отрубил палец другому хоу-хоуа, который хотел пожать мне руку, хотя я велел ему убираться прочь.

– Но как же он убил ту самку, господин?

Здесь следует пояснить, что среди обитателей этого поселения нашелся и такой, кто встретил нас весьма недружелюбно. То был огромный и исключительно свирепый пес: он продолжал рычать на нас и в конце концов завладел курткой Ханса, которую немедля принялся трепать.

– Scheet, Hans, scheet seen dood! – прошептал я по-голландски. – Стреляй, Ханс, пристрели его!

Готтентот, всегда понимавший меня с полуслова, сунул руку в карман, где лежал револьвер, и, приставив ствол к голове пса, выстрелил прямо через ткань. Пес рухнул замертво, отправившись туда, куда попадают все дурные собаки.

Поднялась суматоха. Один из жрецов попросту повалился лицом вниз, прочие кинулись врассыпную. Остался один только Дака.

– Вот вам немного чудесного огня! – воскликнул я. – У нас его полным-полно. – Будто невзначай шевельнув рукой, я хлопнул Ханса по дымившемуся после выстрела карману. – А теперь, благородный Дака, избавь нас от сырости и голода, соблаговоли дать нам кров и пищу.

– Разумеется, господин, разумеется! – вскричал он восторженно и повел нас вперед, предусмотрительно стараясь идти так, чтобы я оказывался между ним и Хансом.

Остальные жрецы, которые уже вернулись, шли следом, волоча мертвого пса.

Немного оправившись от испуга, Дака пожелал узнать, что еще говорила о нем прекрасная Сабила.

– Она сказала лишь одно, – ответил я. – Мол, жалко, что невинным девам суждено сочетаться браком с богом, когда на свете есть такие мужчины, как ты.

Краем глаза я следил, достиг ли цели мой словесный выстрел.

На жестоком, но красивом лице Даки промелькнуло загадочное выражение, и жрец облизал губы.

– О, господин, как это верно! Но кто знает, что может случиться? Порой все на самом деле оказывается совершенно не таким, каким выглядит, и мне доводилось видеть, как верный слуга удостаивается дара из приношений его господину.

«Ага! Попался! – мысленно воскликнул я. – Ты-то, дружок, похоже, и есть Хоу-Хоу! Ну а если нет, то наверняка каким-то образом замешан в этом деле».

Но вслух, поглядев на невозмутимо вышагивавшего рядом Ханса, я сказал лишь, что великий Дака весьма проницателен и что порою видимость и вправду оказывается обманчивой, достаточно посмотреть на Владыку огня.

Мы пересекли каменистую площадку, справа от которой, за садом, я заметил зев пещеры, чернеющий в склоне горы. В дальнем конце этой площадки нашим взорам предстало удивительное зрелище: у самой кромки воды, на расстоянии приблизительно двадцати шагов друг от друга, поднимались из земли два столба пламени, которые до той поры прятались за деревьями и за складками местности. Между этими огненными столбами находился еще один, но уже каменный.

«Негаснущие костры», – подумалось мне, и я решил уточнить, справедлива ли моя догадка.

– Эти огни горят здесь с начала времен, испокон веку, и никто не ведает почему, – бесстрастно пояснил Дака. – Никакой дождь не в силах их затушить.

«Ну ясно, вулканические газы, как в Канаде», – перевел я для себя, ибо прежде мне доводилось слыхать про такое.

Далее мы свернули направо, двинулись вдоль наружной стены сада и подошли к группе красивых зданий, которые напомнили мне монастырские постройки; все они были одноэтажными и жались к склону горы. Я не ошибся в предположениях: именно здесь проживали жрецы Хоу-Хоу вместе с их многочисленными женщинами. Должен сказать, что жрецы эти вовсю наслаждались своим высоким положением: на суше мужчины по большей части имели всего лишь одну супругу, зато у жрецов, судя по всему, было принято многоженство. Как они добывали себе красоток? Ну, либо запугивали несчастных валлу, забивая им головы всякой мистической чушью, либо не брезговали извечной и порочной практикой похищения. Когда несчастные оказывались на острове, они становились, так сказать, служительницами Хоу-Хоу и, считай, были навеки потеряны для соплеменников, поскольку пленницам строжайше возбранялось не только переплывать озеро, но даже передавать весточки безутешным родственникам. Коротко говоря, те дамы, что продолжали жить во славу Хоу-Хоу, умирали для мирской суеты.