Элисон Уэйр - Анна Болейн. Страсть короля

– Идите сюда, вы, улитки! – крикнула Анна своим дамам, которые, пыхтя от натуги, медленно тащились следом. – Ну тогда ждите там! – рассмеялась она, и ее спутницы с облегчением попадали на поросший травой склон.

Перед Анной высилась мощная квадратная башня, она четко вырисовывалась на фоне темнеющего неба. Вблизи постройка выглядела зловещей и неприступной, но Анна не боялась призраков. Она открыла обитую железом дверь – ключ дал сержант-привратник – и оказалась в полутемном сводчатом зале, стены и потолок которого покрывали росписи. Было что-то отталкивающее в застывших черных силуэтах изображенных на фресках людей.

Казалось, сюда уже очень давно никто не заглядывал. Стрельчатые окна покрывала паутина, в неподвижном воздухе пахло плесенью. Анна поднялась по винтовой лестнице в углу. Она вела в опочивальню, но на широкой деревянной кровати с балдахином не было ни белья, ни матраса. На полу валялся пыльный женский чулок.

Ничего интересного. Анна уже собиралась уйти, когда услышала наверху звук шагов. Сердце ее учащенно забилось. А вдруг кто-нибудь из недоброжелателей, увидев, что она вошла в башню, забежал вперед и спрятался, намереваясь подкараулить и убить?

Шаги раздались на лестнице – кто-то спускался. Инстинкт подсказывал Анне как можно скорее бежать вниз, на первый этаж, но тут в дверном проеме появился мужчина.

– Норрис! – с облегчением вскрикнула она.

– Анна! – радостно отозвался он, от удивления даже забыв произнести титул.

– Я пришла осмотреть это место. А вы?

– Я… Мне нужно забрать кое-какие вещи.

Анна отметила про себя, что в руках у него ничего нет:

– А что там наверху?

– Еще одна спальня. Там особо нечего смотреть.

Похоже, Норрису не хотелось двигаться с места, поэтому Анна проскользнула мимо него и побежала вверх по лестнице. Представшее глазам зрелище поразило: просторная, роскошно обставленная комната с кроватью, застланной так же богато, как ее собственная. На полу лежал дорогой турецкий ковер.

Норрис поднялся следом.

– Эта комната подошла бы королю! – воскликнула Анна.

– Его милость иногда пользуется ею.

– Для свиданий с Джейн Сеймур? Не беспокойтесь, Норрис, мне об этом известно. – Голос Анны был пропитан горечью. – Но я не знала, что они изображают из себя зверя с двумя спинами.

Норрис снова замялся.

– Джейн Сеймур здесь не бывала, – наконец сказал он.

Анна все поняла:

– Но он приводил сюда других.

Норрис не ответил.

– В мое время? – Анна повернулась.

– Не заставляйте меня причинять вам боль, – взмолился он, с трудом произнося слова. – Я слишком сильно люблю вас.

Так легко было упасть в его объятия и ощутить – на один волшебный момент – покой и ласку. Поцелуй с ним стал бы таким же естественным, как дыхание, и ощущался бы как нечто прекрасное и правильное. С Генрихом она ни разу ничего подобного не испытывала. И пускай он приводил сюда даже сотню женщин, сердцем ее он все равно никогда не владел.

Однако она оставалась его королевой и – что необыкновенно важно – не хотела потерять уважение Норриса. Она не девка, которую можно завалить на эту роскошную постель, хотя на какое-то мгновение возникло искушение оказаться там. Прекрасная была бы месть – сделать Генриха рогоносцем на той самой кровати, где он совершал свои измены. Но бесценное чувство, существовавшее между ней и Норрисом, нельзя марать местью или другими низостями.

Голос Анны прозвучал нежно, но твердо:

– Вы не можете себе представить, как сильно мое желание оказаться в ваших объятиях. – (Норрис жадно внимал ей.) – Но мы никогда не станем любовниками.

– Я стыжусь, что заговорил о своих чувствах. Король считает меня другом. Он всегда хорошо относился ко мне. Но увидев вас, я не выдержал. Подумал, мы здесь одни и никто не узнает.

– Никто не должен знать. То, что мы сказали, останется нашей тайной. Мне будет достаточно хранить ее в своем сердце. У вас есть Мадж. Будьте счастливы. – Анна почувствовала, что вот-вот заплачет. Слава Богу, становилось темно. Она не хотела, чтобы Норрис видел ее слезы. – Мне пора возвращаться. – Анна пошла к лестнице. – Мои дамы могут прийти сюда за мной. Я пойду вперед, а вы немного задержитесь.

Когда она оказалась в дверях, Норрис схватил ее руку, поднес к губам и поцеловал:

– Анна, вы самая прекрасная леди из всех, живших на этом свете! Если когда-нибудь вам понадобятся мои услуги, только поманите меня своим мизинчиком.

– Я запомню это. А теперь прощайте. Дайте мне несколько минут.

Она выскользнула за дверь и почти бегом начала спускаться с холма, сердце разъедала горькая печаль.

Совесть не давала Анне покоя. Интересно, ощущал ли Генрих такую же потребность признаться в грехах со своими любовницами? А ведь сама она была неверна только в сердце.

Анна разыскала отца Скипа и облегчила душу. Он дал ей отпущение грехов и наложил легкое наказание, так как почувствовал ее искреннее раскаяние. И словно камень упал с души.

Решив больше никогда не оставаться наедине с Норрисом, Анна приказала доставить из Хатфилда ко двору Елизавету, позвала портного и заказала для девочки новые наряды. Принцесса была очень непоседлива и любопытна, могла в любой момент кинуться куда-нибудь без предупреждения, поэтому Анна велела изготовить две шлейки с большими пуговицами и длинными кистями. Потом подумала, что дочь будет очень мило выглядеть в новом чепце из тафты с отделкой из золотистого дамаста. Генриха она тоже не забыла – купила золотую бахрому и пуговицы для седла.

В тот день Анна заметила, что весь ее двор пронизывает какое-то неопределенное беспокойство. Ничего явного не происходило, просто казалось, что все обращаются с ней слишком осторожно. А кроме того, начали без всякого объяснения исчезать слуги: сразу несколько – на прошлой неделе, сегодня – еще двое. В числе их была и Джейн Сеймур. Это игра воображения или действительно что-то происходит? Казалось, всем, кроме Анны, известен некий секрет.

Снова всплыли на поверхность прежние опасения. Анна чувствовала, что вот-вот произойдет какое-то непредвиденное несчастье. Но ведь это абсурд. Все хорошо. Генрих был добр с ней, защищал права ее и Елизаветы, скоро возьмет с собой в Кале. Так чего же бояться?

Пришедший повидаться с дочерью отец несколько минут восхищался Елизаветой, улыбался ее детским выходкам. Но Анна не могла не заметить, что он встревожен.

– Ваш дядя Норфолк и я назначены членами Большого жюри Мидлсекса, – сообщил сэр Томас.

– И что вас так печалит? Это, разумеется, почетное назначение.

– Я не знаю, – сказал сэр Томас. Елизавета бросила в деда мяч, и тот катнул его обратно. – Мы должны заседать в комиссии, которая будет разбирать все виды измен, но больше мне ничего не известно, и я не должен об этом распространяться. Но ты королева, тебе я могу сказать.